Вооружившись тесаком, побрёл к скалам. Искать надо там. Дорогу к людям. Должна быть тропа. Ведь как то мой предшественник сюда попал? И верно, чем ближе к почти отвесным каменным склонам, тем больше следов человека. Там — полузаплывший затёс на могучем стволе. В другом месте — пенёк. А вот и… Яма. Большая. Довольно глубокая. Хм… И не одна, как я вижу. Метрах в ста ещё одна. Уже с обвалившимися краями. Словно воронка от снаряда. А там что? Пещера? Точно! И чем ближе я подхожу, тем она больше… Вход большой. Где‑то два моих роста. И уходит куда‑то вверх. Может, здесь? Этакий природный тоннель. Хотелось бы надеяться. Но нужен факел. Фонаря то у меня нет. Чтобы придумать? Делаю пару шагов в густую тень, замираю, чтобы немного привыкли глаза. Невольно передёргиваю плечами от пробежавшего по коже озноба. Хотя тут и сухо, без малейших следов влаги, но… В полусумраке входа сразу становится холодно. Разогрелся, пока пересекал долину. Да и солнце уже в зените. Есть хочется… Сильно… Вроде бы привык. Что‑то там виднеется. Только вот эти большие булыжники, разбросанные по неровному полу. И так ногу сломать можно, так ещё и глыбы. Только вот странные какие‑то. Словно их долго шлифовали. Или они лежали на морском дне. Зато сами скалы острые и зубчатые… Ненормально выглядит. Рискнуть? А что потом? Без огня внутри делать нечего. Нужен факел…
Выбираюсь наружу. Сразу горячий воздух выжимает из моего лба обильный пот, а я задумчиво смотрю на близлежащий лесок… Это дерево очень похоже на сосну. А вот это — на берёзу. А если… Надсекаю бронзовую кору, сам тем временем, сделав большой надрез, отдираю от псевдоберёзки здоровенный лоскут бересты. Снимается та просто замечательно. Легко и без усилий. Мягкая. Податливая. Без луба. Подходящая сухая ветка находится без усилий. Возле той самой аборигенной сосны, где я сделал надсечки, из которых уже сочится густая ароматная смола. Просто замечательно! Накручиваю лоскут коры на палку, завязываю несколько раз, предварительно вымазав, насколько возможно, янтарной смолой каждый слой. А смола бежит ровной струёй. Ещё? А почему бы и нет? Снова кручу факел. Мажу его живицей. Получается, вроде. Два? Да. Пока хватит. Оставить сосну так, пусть истекает смолой? Нагибаюсь, зачёрпываю ладонью землю, замазываю разрезы. Ещё несколько капель пробивается наружу, всё. Перестало. Отлично! Факелы в руку, пошли обратно. Взгляд на солнышко — ещё высоко. Долго лазить не буду. Да и то знает, насколько тянется эта пещера. Может, там, метрах в десяти–пятнадцати, уже тупик. Или сузится настолько, что не пролезть… 'Вечная зажигалка' слабо шипит, и поначалу слабый огонёк быстро разгорается. Правда, и копоть от самодельного светильника… Но в моём положении привередничать просто смешно! Подсвечивая себе огоньком, который, впрочем, быстро разгорается и становится уверенным и ровным, осторожно пробираюсь между глыбами. Хм. Накаркал. Тупик. Нет! Поворот! И я замечаю, что в сужающемся проходе на стене множество царапин. Словно что‑то пытались протащить. Или протискивались, а нечто этому мешало… Рискнуть? Факел не даёт возможности осветить большой зал, который обнаруживается за поворотом. Кое‑как проскальзываю, втягивая живот, поднимаю импровизированный светильник повыше, и… Увы. Проход заканчивается тупиком.
Сегодня я доем ещё один сухой паёк. Завтра попытаюсь завалить какую‑нибудь дичь, для экономии. И что потом? Рано или поздно дичь в долине закончится. И что тогда? Через тысячу лет кто‑нибудь совершенно случайно найдёт мои истлевшие кости? Если их к тому времени не сгрызут мелкие грызуны? Тьфу! Размахиваюсь, чтобы запустить подобранную на земле ветку куда‑нибудь подальше, и вдруг мне в глаза бьёт лучик. Обычный солнечный зайчик! Что за… Засекаю ориентир. Не спеша бреду. Любопытно, что за аномалия… И — замираю на месте. Передо мной — два скелета. Точнее, не скелета, а мумии. Довольно свежие. Мужчина и женщина. Совершенно такие же, как я. Только кожа темнее. Уже пергаментная. Череп мертвеца расколот. Внутри — пусто. Это у мужчины. Женщина — в груди торчит нож. Рукоятка из рога. Лезвие — скверное железо. Но целое. Едва тронутое ржавчиной. А ещё — на её голове прицеплен кругляш из полированного металла. Скорее всего — бронзы. Чуть позеленевшей, но желтоватый цвет ещё виден. Именно он и привлёк моё внимание. Вот же… Зато его одежда практически цела. Только маловата. Рубаха из грубого полотна. Сапоги… Нет. Не сапоги. Нечто такое, чему я не могу подобрать название. Пояс, плетённый из множества мелких ремешков. Грубая застёжка. Штаны из домотканого полотна. Кто же это их так? И почему оставил добычу? Покончив с мужчиной, перехожу к тщательному осмотру женской мумии. Грубоватое, насколько можно судить, лицо. Тело высохло, так что по поводу груди и стройности ног ничего сказать не могу. Широкая тёмная юбка. Полное отсутствие нижнего белья, если не считать рубаху из тонкого, по сравнению с прочим, полотна. На поясе — нечто вроде кошелька, привязанного к ремешку. Узкому. Из ткани, расшитой мелким бисером. Узор прост и напоминает египетский крест — анк. В кошельке — грубые иглы. Небольшой, просто крохотный ножичек с изогнутым кривым лезвием. Четыре малюсеньких клубочка ниток. Три зелёные медные монеты. На ногах — такая же уродливо–непонятная обувь из круга толстой кожи, обёрнутой вокруг ступней и подвязанных ремешком. Поверх верхней рубахи из белёного льна, кажется, небольшая меховая безрукавка. Ноши нет. Шла налегке. Вот же, повезло, называется. Уже три покойника в этой долине. Может, если стану бродить, найду ещё десяток мертвецов? Очень даже станется! Осматриваюсь, и вдруг замечаю чуть поодаль торчащий из густой травы приклад архаичной формы. Не винтовка же это? С замирающим сердцем приближаюсь к находке. Арбалет! Даже не арбалет, а самострел! Не очень удобное ложе. Стальной лук, закреплённый на нём. Тетива. Сбоку приклада защёлка, в которой две коротких стрелы. Получится? Упираю в землю примитивное оружие, носок ноги в петлю. Пробую тянуть тетиву, и сразу отпускаю. На ладонях кровь. Разрезал проволокой. Осматриваюсь — сапоги аборигенов! Шкура, пошедшая на их изготовление, толстая. Её так просто не прорезать! Обматываю правую ладонь. Тяну. Есть! С трудом, но тетива стала на место. Спускаю курок. Естественно, вхолостую. Дзинь! Гу–у… Та басовито гудит, но спокойно выдерживает рывок. Снова натягиваю, на этот раз вставляю в желоб болт, так, кажется, называется стрела для этого устройства. Куда бы пальнуть? Озираюсь по сторонам — потеряю, что потом делать? И вдруг сзади раздаётся едва слышимый треск. Резкий разворот — на дыбы поднялся довольно крупный зверь, с поднятыми к груди когтистыми лапами. Рука сама спускает курок, дзинь, тупой стук. Болт врезается в покатый лоб, рёв… А руки, отбросив самострел, уже рвут из ножен тесак, который удивительно легко вспарывает широкую шею, почти отделяя оскаленную пасть… Мясо. Целая гора. Зверь напоминает мне земного медведя. Только небольшого. Едва достающего мне до плеча. Ещё тот, как мне кажется, подслеповат. Иначе бы не наступил на сухую ветку, на моё счастье оказавшуюся у него на пути неведомыми путями. Именно она спасла мне жизнь, потому что когти у зверюги ещё те! Эх, соли почти нет. На еду ещё хватает, нашёл в хижине, а вот на засолку, увы. Обломинго. Маленькая неприятная птичка. Так что ем от пуза, пока возможно. Экономлю пайки. Часть мяса сварил. Часть запёк на углях, пока есть дрова. Но это не выход. Сэкономил свои пайки. На вкус мясо… Скажем так, съедобно. Пованивает, разумеется, мочой, поскольку зверюга оказался ярко выраженным самцом, но тут особо привередничать — себе дороже. Шкура вычищена, сушится на солнышке. Воняет сильно, только деваться некуда. Ничего, скоро перестанет. Правда, будет жёсткая и греметь станет, как барабан, но спать на ней будет можно. Так что уже третий день я шарю по округе, обходя скалы и разыскивая тропу, ведущую из долины. Она есть! Это я знаю точно. Помогает бинокль. Есть пара–тройка подозрительных мест. Но…
