С этого момента начнется противоборство между частными средствами массовой информации и государственными структурами, которые захотят любыми средствами монополизировать контакт и минимизировать утечку информации. Сделать это теперь сложно, поскольку первоначальная утечка информации оказалась обширной: один из участников сразу после окончания контакта опубликовал в своем интернет-блоге красочный мобильный фотоотчет и точные географические координаты места посадки: 57,196991 градуса северной широты, 37,383820 градуса восточной долготы, 112 метров над уровнем моря. Можно не сомневаться, что это место уже оцеплено местными военными гарнизонами по приказу центрального штаба.
Что будет дальше? Если пришелец выберет тактику молчания, то в отсутствие официального источника информации наша масс-медийная машина неизбежно начнет порождать нескончаемые потоки бредовых домыслов и публичных заявлений, сделанных совершенно некомпетентными лицами. Этим информационным вакуумом пришелец может эффективно воспользоваться в своих целях. Вполне возможно, что втайне диктовать свою волю через общественные механизмы ему окажется легче, чем открыто контактировать с неповоротливыми и тревожными государственными структурами.
Доктор Эрнест Пиколь,
профессор социологии и политологии, профессор Сорбонны,
россиянин французского происхождения, живущий в России
* * *
Теперь мне стало понятно многое. Я как раз дочитал статью до конца, когда в коридоре послышался размеренный топот. Захлопнув наладонник, я бросил его в карман куртки. Ключ гулко ударил в железную дверь и грохнул, поворачиваясь. Конвойные за ночь сменились, эти еще больше напоминали деревенских гопников.
– На выход, к следователю, с вещами, – сухо объявил один из них.
Я поднялся, неторопливо зашнуровал кроссовки, взял куртку, накинул её на плечи и шагнул к двери.
Следователь оказался прежним. Я не помнил его фамилию, но в наладоннике где-то было записано на всякий случай. Конвойные козырнули и вышли. Я сел на стул в центре комнаты и начал оглядываться. Смотреть было не на что в этом потрепанном кабинете. Следователь раскрыл перед собой папку и деловито провел ручкой по строкам.
– Фамилия, имя, отчество? Год и место рождения?
– Такие же, как и вчера, – сухо ответил я.
– Повторяю: фамилия, имя, отчество, год и место рождения?
– Повторяю: перепишите из вчерашнего протокола.
Следователь отложил ручку, пружинисто вышел из-за стола и направился ко мне. Я понял, что перегнул палку, и теперь он меня будет бить. Но отступать было поздно. Он остановился передо мной – крепкий и коренастый. Ростом следователь оказался невелик, я был на полголовы выше. Поэтому он принялся угрожающе покачиваться передо мной на каблуках. Руки он поднял перед грудью, словно приняв стойку, и начал пощелкивать костяшками, задумчиво разминая их. На пальцах правой руки было выколото: «д.и.м.а».
– Ты чё, сука, не понял, где находишься? Те чё, почки жмут? – произнес он.
И я бы, наверно, испугался, как испугался вчера. Но сейчас перед глазами стояло письмо профессора Пиколя, поэтому я поднялся и смело глянул на него.
– Отставить, – произнес я внушительно, изумляясь самому себе. – Ты вообще хорошо понимаешь, кто я? Тебе чего приказано было? Под любым предлогом задержать меня с друзьями до приезда начальства из Москвы. И обеспечить нам условия! Если узнают, что ты на меня орал, не кормил, если ты посмеешь меня ударить – пойдешь под суд. А если пришельцы узнают, что меня арестовали, они тебя вместе с твоей ментовкой грохнут ядерным лучом, понял?
По его округлившимся глазам стало понятно, что о пришельцах он ничего не слышал. Но в остальном я, похоже, угадал: мои слова произвели небывалое действие. Дима потупился, спрятал свои кулаки, вернулся за стол и некоторое время молчал. В кабинете стояла адская тишина, какая бывает лишь в очень далеких поселках. Лишь где-то за горизонтом чирикал далекий вертолет.
– Я ж для протокола спрашиваю, работа такая, – буркнул он. – А вы отвечать отказываетесь…
– Почему отказываюсь? Спрашивайте, – кивнул я.
– Кем работаете? – спросил следователь, подумав.
– Инженер-постановщик задач.
– Инженер-постановщик? – переспросил следователь, и его брови недоверчиво дернулись. – В театре, что ли?
Ответить я не успел – клокотание вертолета к тому моменту стремительно приблизилось и вломилось в решетчатое окно вместе с ветром. Рев был такой сильный, что если бы я начал кричать, то сам бы не услышал голоса. Затем гул резко стих, и вскоре в кабинет вошли двое в штатском.
Следователя Диму кивком попросили выйти и подошли ко мне.
– Роман? – начал один. – Я не буду тебе рассказывать сказки, а перейду прямо к делу. – Он начал деловито загибать пальцы. – Я из столицы. Приехал за тобой. Это мы вчера попросили местных, чтоб вы у них переночевали, извини, выхода не было, мало ли что… Ты ни в коем случае не арестован, просто ты сейчас один из самых важных свидетелей контакта. От того, согласишься ты помочь, может, зависит будущее страны. – Он помолчал. – Ты понимаешь, наша страна первой запустила спутник. Наш человек первым полетел в космос. Наши люди первыми вышли в открытый космос. И теперь наша страна первая устанавливает контакт с иноземным разумом! Это очень важно. Поэтому просим тебя поехать с нами, вертолет ждет…
– Выбора у меня нет, я так понял?
Он уклончиво покачал головой:
– Ты не арестован. Но нас ждет серьезная работа. Твои друзья тоже согласились нам помочь.
– Я их могу увидеть?
– Конечно, они уже сидят в вертолете. Я вас только попрошу пока не общаться: наши психологи хотят поговорить с каждым отдельно, чтобы показания были самыми точными, понимаешь?
– А мне хоть позвонить дадут? – спросил я.
Честно говоря, звонить мне было не нужно, это я так сказал, из принципа. Но он тут же протянул мне свой мобильник и махнул рукой, давая понять, что надо спешить и звонить я могу на ходу.
Подумав, я набрал мамин номер, и пока мы шли через двор к вертолету, кратко сообщил, что со мной все нормально, просто задерживаемся на даче. Но мама уже знала о пришельце и очень волновалась. Маруська ей, что ли, прочла мои вчерашние письма? Я успокоил ее как мог и побыстрее закончил разговор, пообещав, что скоро будем в Москве.
В Москве ли мы оказались или нет – этого я не знал. Бетонные корпуса и парк – то ли больница, то ли воинская часть. Впрочем, в парк нас не выпускали и вообще пообщаться не дали – сразу развели в разные коридоры, и я попал на допрос. Или беседу? Здесь моими слушателями были сразу трое: толстяк в погонах, бородач в белом халате и пожилая женщина, тоже в белом халате. Вопросы задавала она. А я отвечал.
