Я ожидал, что наш новый знакомый поподробнее расскажет о своем отце, но он, помолчав, неожиданно вздрогнул и испуганно раскрыл рот.
— Что случилось? — не понял Эсков.
Дэвид Крэкен взволнованно смотрел на воду. Ее поверхность по-прежнему была спокойной и черной, как нефть, лишь кое-где ее подсвечивали лучи еще не показавшегося из-за горизонта солнца. Но именно эта вода чем-то встревожила Крэкена.
Он вытянул руку, показывая на что-то пальцем. Я увидел вдалеке неясный отблеск света и пробежавшую по поверхности воды рябь. Свет появился в двухстах с лишним метрах от нашего судна, в открытом море.
— Вы знаете, что это такое? — тихо спросил Крэкен.
— Ему что-то померещилось! — усмехнулся Эсков. — Я и сам видел какие-то блики. Скорее всего, это косяк тунцов. Их же разводят здесь, на Бермудах… — Он с улыбкой посмотрел на Крэкена. — А ты, наверное, подумал, что это морской ящер?
Дэвид Крэкен ответил ему серьезным взглядом.
— Почему бы и нет? Скорее всего, ящер.
Он так серьезно сказал об этом! Как будто на островных отмелях Бермудского архипелага водились морские ящеры! Словно они были реальностью и обычным явлением! Таким тоном можно было сказать «скорее всего, акула…».
— Хватит прикидываться, — грубовато одернул его Боб. — Ты же знаешь, что морских ящеров не бывает. А если ты этого не знаешь, как ты оказался в академии?
Крэкен посмотрел на Боба и отвел глаза в сторону. Несколько секунд он стоял молча, опершись на релинг и вглядываясь в пологие гребни волн. Вода уже не фосфоресцировала, и смотреть было в общем-то не на что. Наконец наш новый знакомый повернул голову и виновато улыбнулся.
— Кажется, это и вправду косяк тунцов. Надеюсь, что так…
— Можешь не сомневаться! — усмехнулся Боб. — И если уж ты учишься в академии, не заводи разговоры про морских ящеров. Это все глупые суеверия.
— Да я вовсе не суеверный человек, — после секундной паузы возразил Крэкен. — Но в море можно встретить кое-что такое… во что даже трудно поверить.
— Сынок! — резко возразил Боб. — Я не люблю, когда салаги рассказывают мне про тайны морских глубин. Я уже и сам кое-что видел — правда, Джим?
Я утвердительно кивнул. Мы с Бобом совсем недавно вернулись из Тетиса, столицы Маринии — страны, раскинувшейся на дне Тихого океана. Там нас едва не прикончили отец и сын Сперри.
— Корабли подводного флота исходили всю акваторию Мирового океана вдоль и поперек, — продолжал Боб, — и, насколько я знаю, нигде не встретили морских ящеров. Я согласен, в море можно увидеть кое-что странное, но все это — дело рук человека! Под океанским дном проложены транспортные тоннели, под куполами построены целые города. В подводных впадинах работают геологи… Но никто не видел морских чудовищ! Это идиотское суеверие. Запомни мои слова, курсанту академии лучше от него избавиться.
— Если ты так считаешь… — уклончиво заметил Крэкен.
— Опомнись, мальчик! — не выдержав, закричал Боб. — Я же сказал, что видел океанское дно собственными глазами. Я обойдусь без твоих сказок. Мы с Джимом были в Маринии и знаем, что о морских ящерах там болтают только старые пьянчуги, чтобы заработать на стакан вина. Где ты услышал эти сказки, Крэкен? В своей родной Айове или Канзасе?
— Нет, — возразил Крэкен. — Я не из тех мест.
Он помолчал и не без вызова посмотрел на нас.
— Я родился в Маринии… И прожил там всю жизнь, на шестикилометровой глубине.
В тишине пыхтели двигатели маленьких подводных буксиров, медленно, но верно тащивших нас к пологому склону морского дна в открытом море. Уже наступил рассвет, небо окрасилось в мягкие пастельные тона, а над горизонтом, подернутый тонкой облачной дымкой, повис огромный золотой диск солнца.
— В Маринии? — переспросил Боб. — Так, значит, ты оттуда… Но как же ты оказался здесь?
— Я родился в подводном городе Кермадек-Доум, на юге Тихого океана, — спокойно объяснил Крэкен. — А в академию попал по спецнабору. Здесь есть курсанты из Европы, Азии, Южной Америки. И один из Маринии — это как раз я.
— Я понимаю. Но…
— Вы решили, что я сухопутная крыса, которая никогда не видела моря? — усмехнулся Крэкен. — Скорее, наоборот: всего два месяца назад я ничего не видел, кроме моря. Я же говорю, что родился на шестикилометровой глубине. Поэтому и солнце, и звезды — это для меня такая же экзотика, как для вас морские змеи.
— Да не держи нас за малых детей! — вспыхнул Боб. — Морское дно давным-давно изучено.
— Нет! — В голосе молодого курсанта появились умоляющие нотки. Он очень хотел, чтобы мы поверили ему. — На дне океана построено несколько городов, связанных подводными коммуникациями. Во впадинах работают геологи и горняки, рядом с подводными городами находятся плантации водорослей и подводные, фермы. Но площадь океанского дна в три раза больше, чем площадь всей земной суши. Что-то можно засечь сонаром, что-то увидеть невооруженным глазом. Большая же часть океана так же слабо заселена и изучена, как Антарктика…
Наш разговор прервал тревожный сигнал судового гудка. Мы поспешили к люку. Над палубой грохотал усиленный динамиками голос лейтенанта Блаймэна:
— Очистить палубу! Немедленно очистить палубу! Всем курсантам пройти профилактическую инъекцию. Погружения начнутся через десять минут.
У трапа нас нагнал худощавый темноволосый курсант.
— Дэвид! — обратился он к Крэкену. — Куда ты пропал? Мы все должны идти делать укол!
— Познакомьтесь — мой друг Илэдио Энджел, — улыбнулся Крэкен.
— Привет, — бросил на ходу Боб. Я молча кивнул головой.
— Лэдди так же, как и я, попал в академию по спецнабору.
— Что, он тоже из Маринии? — удивился Боб.
— Нет, — улыбнувшись, ответил Крэкен. — Он из Перу. Оттуда так же далеко до Маринии, как от Маринии до Бермуд. Я…
Он неожиданно замолчал и посмотрел в сторону кормы. Мы все остались у самого трапа. На корме что-то происходило. Матросы искали лейтенанта Блаймэна.
Вскоре по трапу, меча громы и молнии, поднялся Блаймэн. Мы пропустили его, и он быстрой походкой направился на корму.
Один из эхолотов исчез. Мы слышали крики и ругань матросов. Они уже установили на палубе первый прибор. Второй, еще не установленный, остался на короткое время без присмотра. И исчез… Сорок килограммов сверхсложной аппаратуры и корпус из особо прочного материала… вдруг словно бы растворились в воздухе.
Но нам надо было сделать укол. В очереди на инъекцию все только и говорили, что о пропаже эхолота.
— Виноваты матросы, — убежденно сказал курсант-капитан Фэрфэйн. — Они не принайтовали его, налетел шквал, и…
