- Я всякие люблю. А больше всего знаете что я люблю?
- Смотреть футбол, да? - наконец вступил в разговор Ян.
- Не-е. Я люблю не смотреть, а рыбу ловить.
- Рыбная ловля - это тоже спорт, - заметил Ян.
- Спорт? - рассмеялся Егор. - Мой дедушка рыбу ловит - и он спортсмен, что ли? Дедушке уже семьдесят лет...
- А чем он ловит?
- А всем: неводом, сетями, рюжами.
- Ну тогда он не спортсмен, со знанием дела сказал Ян. - Спортсмены ловят рыбу спиннингом или просто удочкой. Где же твой дедушка сетями ловит? Это же запрещено!
- Мой дедушка в Поморье живёт. А рыбу ловит в море. И на озёрах с колхозной бригадой.
- Тогда другое дело. Это, конечно, не спорт. Это промысел.
Егор вдруг спохватился и снова принялся за лучковку.
- Когда же Степан Иванович придёт? - спросил Антоша, взглянув на наручные часы.
Егор с уважением посмотрел на Антона.
- Он скоро должен быть. Судно своё "Буревестник" сдаёт на слом. Старое уже судно, а жалко. Красивое, большое, парусное. - Егор по-взрослому тяжело вздохнул. - А у тебя часы откуда? Подарили?
- Просто дома валялись. Их в мастерской ремонтировать отказались. А я взял и отремонтировал.
- Сам? - недоверчиво спросил Егор.
- Он даже приёмники ремонтирует, - не удержался Вяча. - И не только ремонтирует, а конструирует! Это тебе не рыбу ловить.
Егор ещё что-то хотел спросить, но в это время брякнула щеколда, калитка отворилась, и во двор вошёл бородатый человек в парусиновой куртке, в фуражке с маленьким козырьком и в высоких сапогах. Борода у вошедшего была не большая - лопатообразная, и не маленькая - клинышком, а средних размеров - поморская борода.
Ребята сразу догадались, что это вернулся домой хозяин, боцман "Буревестника" Степан Иванович Рябов.
- Дядя Степан! - закричал Егор и бросился навстречу пришедшему.
За ним, уже не обращая внимания на незнакомцев, стремглав понеслись Юнга и Адмирал.
Так встречают только очень дорогого и желанного человека.
- Ого, да у тебя, никак, гости, Егорушка! - обняв за плечи племянника, весело сказал Степан Иванович.
- Они не ко мне, а к тебе.
- Ко мне? - удивился Степан Иванович и оглядел ребят. - Ну что же, гостям всегда рады. На пеньковом канате четыре узла. Вас четверо, прибавьте боцмана, пять пишем, капитан в уме. Это такая у меня поговорка. Добро!.. Юнга, Адмирал, на место!
Вероятно, в душе проклиная пришельцев, которые лишили их приятной встречи с хозяином, собаки поплелись к конуре.
- Скажите, вы не потомок... начал нетерпеливый Вяча.
- Да подожди ты! - одёрнул его Антоша.
- Боцман Рябов, хозяин палубы трёхмачтовика "Буревестник"! - сказал Степан Иванович, пожимая ребятам руки. - В дом пойдём или здесь потолкуем? Пожалуй, здесь лучше. Егорушка, скажи тёте Ирише, пусть кваску кувшин нальёт.
Егор ушёл в дом, а Степан Иванович пригласил мальчиков присесть за стол, что стоял под тополем. Рядом с тополем росла седая замшелая берёза, похожая на древнюю старуху. И тут же, словно внучка к бабушке, протягивала к ней ярко-зелёные, нежные ветви совсем юная, чистая и свежая белоствольная берёзка.
- Юнга! - крикнул боцман.
И пёс вмиг подбежал к столу.
Рябов снял фуражку, подал Юнге и приказал:
- Отнеси в дом!
Юнга осторожно взял фуражку зубами, взбежал на крыльцо и скрылся за дверью, легко открыв её передними лапами.
Всем трём друзьям боцман сразу же понравился.
"Весёлый, - подумал Вяча. - Конечно, это прямой потомок Ивана Рябова".
"Какие у него руки! - размышлял Антоша. - Прав, конечно, Егор, эти руки многое умеют делать".
А Ян глядел на крепкую фигуру боцмана и думал: "Пожилой уже, а сразу видно: и парус легко поднимет и в гребле молодым не уступит".
- Ну, так по какому делу понадобился вам боцман Рябов? - прервал раздумья гостей хозяин.
Так "...на острове Соломбала произошла знаменательная встреча..." - как об этом записал Вячеслав Полянкин.
Соломбала
"На острове Соломбала произошла знаменательная встреча..." А что это за Соломбала такая? - может быть, не без усмешки полюбопытствует иной читатель. Да так, конечно, не ахти что, но и не очень местечко безвестное. Знающий старожил-соломбалец может не без гордости сообщить вам, что о Соломбале писали литератор-декабрист Бестужев-Марлинский, великий русский поэт Николай Алексеевич Некрасов, выдающийся советский романист Алексей Толстой и писатель Вениамин Каверин в своих "Двух капитанах".
Внимательно приглядитесь к старому боцману Степану Ивановичу Рябову, и вам не нужно будет знакомиться по крайней мере с половиной взрослого населения Соломбалы. Коренные соломбальцы - мореходы, кораблестроители и судоремонтники - прожили большие и разные жизни, но у них у всех много общего.
Если присесть поближе к огню, если впереди длинный и тихий вечер, о моряках-соломбальцах можно услышать немало занимательных историй. И будьте уверены, рассказы соломбальских капитанов и механиков, матросов и кочегаров, шлюпочных мастеров и судовых корпусников окажутся не скучнее стивенсоновских. Если нужно, будут и штормы и кораблекрушения, морские сражения и плавание на обломках мачт и на льдинах - словом, самые необычайные приключения.
Старики в Соломбале мудры, степенны и общительны. Многие из них, плавая, повидали полсвета, дальние моря и чужеземные страны. Судоремонтники ещё в детстве помогали своим отцам шить карбаса и шлюпки ивовой вицей, а в первые годы стахановского движения ставили на электросварке мировые рекорды. Даже незнакомые между собой старые соломбальцы, встречаясь, приподнимают фуражки в знак приветствия, иногда останавливаются и начинают разговор о рыбалке, об окраске сетей, об остойчивости поморских карбасов и корабельных шлюпок, о далёком былом.
Соломбальские женщины веселы и говорливы. И случись какое-нибудь событие, через полчаса уже вся Соломбала знает об этом. А Соломбала теперь не так уж мала. Хотя жительницы морской слободы и сейчас редко пользуются телефоном, они могут соперничать с самыми совершенными средствами связи.
И мальчишки в Соломбале и такие же, как всюду, и не такие. Все они отличные пловцы и заядлые рыболовы. Все влюблены в морс и речные просторы, в корабли и в свои посудинки - моторные катерки и лодки, шлюпки, карбаса и самодельные байдарки.
Запахи недалёкого моря овевают морскую слободу Соломбалу. Улицы здесь тихие, и многие из них густо зарастают травой. Всюду из-за заборов смотрят мелколистные застенчивые тонкие берёзки, высокие стройные тополя, осыпающие тротуары и дорогу обильным пухом. Чуть ли не у каждого дома красуются черёмухи, рябины, кусты смородины и малинника. Только на главной улице, идущей от реки Кузнечихи и судоремонтного завода, шумно и оживлённо. Грузовые и легковые машины и автобусы мчатся в ту и другую сторону.
