Последним в кабину забрался Росс. Три луча света перескакивали с одного предмета на другой, со стены на стену. Стоять приходилось, широко расставив ноги, потому что пол был сильно наклонен.
Глядя на наклонный скользкий пол, Мэйсон сразу же подумал о том, как он начал уходить из-под ног, как все поехало и стало падать… падать туда — в дальний угол, который он дрожащей рукой пытался сейчас осветить.
Сердце Мэйсона дернулось и запрыгало, по коже пробежали мурашки, широко раскрытые глаза не мигая смотрели перед собой. Ноги сами, повинуясь какой-то силе, понесли его вперед и вниз — туда, куда уходил пол.
— Вон там, — голос его стал хриплым и не повиновался.
Перед ними лежали тела людей. Ботинок ударился в одно из них, и он остановился, чтобы на него не наступить.
Сзади с громким топотом подбежал Микки. Послышался его шепот, приглушенный и испуганный.
— О-о, Боже ты мой!!!
Росс молчал. Сейчас уже все Молчали, с ужасом рассматривая представшую их взору картину и судорожно дыша.
Три тела, застывшие на полу в предсмертных судорогах, были их собственными. Это были они сами, все трое… и все трое были мертвы.
Мэйсон не ответил бы, сколько они там так простояли. Не проронив ни слова, глядя под ноги, на распростертые на палубе корабля фигуры.
Да и как может реагировать человек, стоящий над своим собственным трупом? Вопрос этот неотвязно точил мозг. Что человек должен говорить в таком случае? Какие слова? Позерство все это, и ни к чему такие провокационные вопросы.
Но все это происходило на самом деле. Он стоял там и смотрел на себя мертвого. Руки онемели и не слушались. Он медленно раскачивался из стороны в сторону на накренившейся поверхности пола.
— О Боже!
И снова Микки. Он направил фонарик вниз, на свое лицо под ногами. Рот у Микки искривился. Сейчас они смотрели каждый на себя самого. Яркие полосы света соединяли их с двойниками.
Наконец Росс с шумом вдохнул застоявшийся в кабине воздух:
— Картер, — попросил он, — попробуй включить свет дублирующим выключателем. Может быть, он работает, — голос капитана звучал глухо и неестественно.
— Не понял, сэр?
— Включите свет — вторым выключателем! — раздраженно приказал Росс.
Мэйсон с командиром в каком-то оцепенении наблюдали, как Микки, шаркая ногами, пошел вперед. Слышно было, как его башмаки щелкают по полу, запинаются об обломки. Мэйсон закрыл глаза. Он был не в состоянии оторвать соприкасавшуюся внизу с собственным телом ногу. Как будто его кто привязал.
— Не понимаю, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
— Держись, — подбодрил Росс.
Непонятно, однако, было, кого капитан хотел подбодрить, себя самого или его — Мэйсона.
Послышался характерный завывающий звук запускаемого генератора. Система освещения заработала, но сразу же погасла. Генератор кашлянул, потом загудел ровнее, и яркий свет залил помещение.
Все снова посмотрели вниз. Микки соскользнул от генератора и встал рядом. Он рассматривал свое тело. Голова была проломлена. В ужасе раскрыв рот, Микки отпрянул назад.
— Это невозможно, — вырвалось у него, — просто невозможно. Что все это значит?
— Картер, — одернул его Росс.
— Но это же я! — воскликнул Микки. — Мама родная, это же я!
— Успокойся!
— Мы трое, все вместе, — спокойно заговорил Мэйсон. — И все мертвы.
Необходимость разговаривать, казалась, отпала. Это был какой-то безмолвный кошмар. Сдвинутая набок кабина сплющена и изуродована. Три застывшие в агонии трупа сброшены в один угол, руки и ноги их запутались друг о друга. Единственное, что оставалось — это смотреть.
Росс снова заговорил.
— Подите принесите брезент. Вы — оба.
Мэйсон повернулся. Быстрее. Хорошо, что можно заняться выполнением указания. Хорошо, что можно отодвинуть этот ужас на задний план и действовать. Широкими шагами он направился к выходу. Микки попятился следом, все еще не в силах оторвать взгляд от массивного скрюченного трупа в зеленом джемпере с окровавленной разбитой головой.
Мэйсон приволок тяжелую свернутую парусину из багажного отсека и втащил ее в кабину. Руки и ноги его двигались механически, как у робота. Он попытался отключить свое сознание и ни о чем не думать, пока не пройдет первый шок.
Одеревеневшими движениями они вдвоем с Микки развернули тяжелое брезентовое полотно, расправили его и накинули блестящий материал на окоченевшие тела. Очертания трупов, их плечи и головы отчетливо проступали сквозь брезент, а одна рука торчала вверх, как копье, и кисть ее свесилась, перегнувшись вниз, словно некий зловещий маятник.
Мэйсон отвернулся. Его трясло. Он проковылял к сиденью пилота, рухнул в кресло и уставился на свои вытянутые ноги и тяжелые ботинки. Протянув вперед руку, он схватил себя за бедро и сильно ущипнул. Резкая боль показалась облегчением.
— Уйди оттуда, — услышал Мэйсон голос Росса. — Я сказал: уйди оттуда!
Он обернулся и увидел, что Росс пытается оттащить Микки, который стоял на коленях перед укрытыми трупами. Росс взял Микки за руку и повел вверх по поднимающемуся из угла к центру полу.
— Мы мертвы, — подавленным тоном произнес Микки, — это мы там лежим. Мы мертвы.
Росс подтолкнул Микки к треснувшему иллюминатору и заставил выглянуть наружу.
— Посмотри, — сказал он, — наш корабль — вон там. Такой же, каким мы его оставили. А этот корабль — не наш. И тела эти… они… не могут быть нашими, — закончил он не очень уверенно.
Для человека трезвомыслящего, каким он себя считал, слова эти казались какими-то чужими и экстравагантными. К горлу подкатил комок, а нижняя губа упрямо выдавалась вперед, отказываясь верить в реальность происходящего. Росс не любил загадки. Он привык быстро принимать решения и действовать. Сейчас ему не хватало именно действия.
— Но ты же сам себя там видел, — возразил Мэйсон, — неужели ты сейчас будешь говорить, что это был не ты?
— Именно это я и хочу сказать, — ощетинился Росс, — хотя это и вопреки всякой логике, но какое-то объяснение должно быть. Все на свете можно объяснить.
Лицо его исказилось. Он с силой ударил себя кулаком по руке.
— Вот он я, — громко заявил Росс, — вот мое тело. — Он вызывающе посмотрел на Микки и Мэйсона. — Я живой!
Они растерянно молчали в ответ.
— До меня не доходит, — слабо начал Микки, — не доходит. — Он уже в который раз покачал головой и облизал пересохшие губы.
Мэйсон обвис на пилотском месте. Он изо всех сил надеялся, что догматизм Росса им в этом деле как-то поможет, что его твердое предубеждение против всего не поддающегося объяснению как-то поправит этот день. Он попробовал было сам что-нибудь придумать, но потом решил, что лучше будет оставить права выбора за командиром.
