Ознакомительная версия.
Сложность состояла в том, что беседа должна была произойти наедине. А королева в течение всего дня обязана оставаться на людях. Даже когда она вроде бы одна: во время утреннего туалета, чтения книг, музыкальных упражнений -- рядом с ней постоянно кто-то находится. Лакеи, горничные, фрейлины... В молельне есть священник, в саду -- садовник, в постели -муж.
Между тем, разговор не терпел лишних ушей. Милая дама имела огромное влияние на чудаковатого супруга и могла убедить его не вмешиваться в войну. Англия была союзницей Пруссии, следовательно врагом Франции. До сих пор Георг III хранил олимпийское спокойствие, не пошевелив и пальцем, чтоб помочь "доброму брату Фридриху". Но с тех пор как последний нес серьезные потери, Сент-Джеймский кабинет заговорил о военной поддержке.
Следовало повлиять на королеву с тем, чтоб она в свою очередь повлияла на короля. У де Бомона имелся отличный козырь -- владения родителей Шарлоты, которым также угрожали пруссаки. Может быть Англия что-то и выиграет от усиления Фридриха II, но вот семья герцогини Мекленбург-Стрелицкой потеряет все свое состояние!
Разговор назрел, и резидент ужом вился, выискивая удобную лазейку, чтоб подобраться к королеве. После того, что де Бомон вытворял в Петербурге, полгода проходив в женском платье и не вызвав при дворе ни тени подозрений, любая миссия казалась детской игрой в фантики. Наконец, он нашел, что искал. Перед сном королева некоторое время читала в будуаре по-немецки. Остальное зависело от ловкости Шарля.
Резидент всегда предпочитал действовать один. Еще в Петербурге он усвоил урок: свяжешься с другими, горько пожалеешь. Люди по преимуществу глупы. Помощи от них не дождешься, а обузой они становятся в одно мгновение. Сопровождавший его в Россию сэр Дуглас, шотландский путешественник и "дядя" прелестной Лии де Бомон, чуть только "племянница" продвинулась при дворе, взревновал к успеху партнера и стал вставлять палки в колеса. От него пришлось избавиться. Шевалье не жалел. Такая работа. При чем тут жалость?
Сейчас Шарля тоже беспокоило, что в деле с королевой без посторонней помощи не обойтись. Придется поставить в известность об операции посла графа Клода де Герши. С ним у де Бомона отношения не складывались. Граф свил себе в Лондоне уютное гнездышко и сибаритствовал на славу, а все дела подгреб под себя расторопный секретарь. С некоторых пор это смущало посла, он несколько раз жаловался в Париж на своеволие подчиненного и всякий раз получал ответ, что у де Бомона слишком высокие покровители в Версале.
Герши догадывался, что помощник метит на его место. Шарль и сам этого не скрывал. Жалование секретаря небольшое. Резидентские деньги -- курам на смех. А расходов по должности прорва. Чтобы поддерживать себя, де Бомон даже давал уроки фехтования. Благо отбоя от учеников у знаменитого дуэлянта не было.
Но и этих средств не хватало, тем более теперь, когда шевалье собирался жениться. Собирался это, конечно, громко сказано. Но Шарль обзавелся семьей и положение обязывало. Два года назад в России ему помогла фрейлина императрицы Надежда Штейн, дочь мекленбургского генерала на русской службе, девица расторопная, пригожая и пользовавшаяся доверием Елисавет. По чести сказать, без нее де Бомон не справился бы с заданием. Она одна знала его тайну. Застала как-то "прелестную Лию" в неудобной позе за кустами роз. Пришлось сделать Надин своим союзником. Он соблазнил ее и научил работать. Когда же де Бомону пришлось бежать, Штейн осталась в Петербурге.
О дальнейшей судьбе Надин шевалье узнал уже в Лондоне. Ее арестовали, как "лучшую подругу Лии" и заточили в крепости Пернов на эстляндской границе. Там несчастная женщина родила, ребенок умер. Через год ей удалось бежать, соблазнив караульных. Нищая, оборванная она добралась до Англии. Де Бомон не мог ее не принять.
Итак он поставил в известность графа де Герши, и тот должен был вечером за карточным столом отвлечь короля беседой, задержав дольше обычного перед отходом ко сну. Посол сначала запротестовал -- такое поведение было нарушением дипломатического этикета. Но резидент напомнил о приказе из Парижа, и начальнику пришлось покориться.
Вечером в пятницу во время большой карточной игры, де Бомон незаметно выскользнул из зала и под предлогом духоты прошел в зеркальную галерею Сент-Джеймского дворца. Из ее южного крыла лестница вела в личные покои монархов. К счастью, Шарль никого не встретил, а лакеи у дверей были подкуплены.
Шевалье добрался до будуара быстрее, чем рассчитывал. Теперь главное -- не напугать королеву. За стеной гардеробной шуршал батист и сыпались на пол булавки. Шарлоту переодевали ко сну. Наконец, горничные удалились. Ее Величество взяла свечу, дверь скрипнула. Темное чрево комнаты озарилось ярким светом шандала. Из-за портьеры де Бомону казалось, что она держит в руках горящий веник.
Шарлота села у стола, оправила края меховой накидки, в гардеробной было не тепло, и раскрыла книгу, заложенную травинкой. Видимо, перед этим она читала в саду.
-- Мадам, -- де Бомон шагнул на свет. -- Мне необходимо с вами поговорить по праву старого друга...
Королева завизжала, как ошпаренная. Подскочив к ней, шевалье зажал даме рот.
-- Умоляю вас, успокойтесь. Дело не требует отлагательства. Доверьтесь мне...
Шарлота укусила его за ладонь, но де Бомон не отдернул руку.
-- Успокойтесь! Я не причиню вам никакого вреда! Это же я, Шарль!
На лице перепуганной женщины мелькнуло узнавание. Она перестала брыкаться. Все еще могло бы кончиться хорошо. Но в этот момент за стеной на лестнице раздался топот множества ног, крики, бряканье оружия. В дверь ударили, незапертые створки распахнулись, и глазам потрясенных придворных предстала сцена, ужасная в своей откровенности.
Ее Величество в тонком батистовом неглиже и сползшей с плеч накидке билась в объятьях неизвестного мужчины, который зажимал ей рот.
Де Бомона не убили только потому, что кто-то вовремя вспомнил о дипломатической неприкосновенности. Но ребра ему помяли изрядно. Рыдающую полуголую Шарлоту увели в спальню. При этом две статс-дамы взирали на свою госпожу такими прокурорскими взглядами, будто она сама задумала отдаться насильнику. Репутация королевы была погублена.
Шарль сел и растер затекший затылок. Не оставалось ни малейших сомнений, его сдали. Цинично и просто. В надежде на скорую расправу или дипломатический скандал. Винить в этом кого-либо, кроме де Герши, язык не поворачивался.
За стеной послышались шаги. В засове повернулся ключ. Дверь с натугой поддалась.
Шевалье привстал на локтях со своего скорбного ложа.
Вошедших было пятеро. Двое стражников держали в руках факелы, хотя в камере и без того казалось светло. Остальные, судя по платью, важные персоны, выстроились у стены и церемонно представились.
Ознакомительная версия.