Дэйвис от всей души понадеялся, что ему не придется выслушивать из уст еще одного наймита Альянса всякую чушь о том, что на Димосе сплошь “тишь, гладь да Божья благодать”. Что это с их стороны — все эти уверения о том, что здесь чуть ли не Рай земной, — просто психологический трюк, чтобы помочь убедить самих себя в правомерности истребления коренных димосиан, или же?..
Машина продралась через редкую древесную поросль у подножия холмов и оказалась перед первым из димосианских жилищ. Темные камни стен были плотно пригнаны один к другому без помощи известкового раствора; строение напоминало по форме башню высотой в девяносто футов, а в диаметре имело верных шестьдесят. Внизу находилось несколько круглых “дверей”, расположенных, по-видимому, на равном расстоянии друг от друга. Крылатые люди, судя по всему, не все время проводили в полете, они явно не в меньшей мере пребывали и на поверхности планеты. Дэйвис не мог оторвать пристального взгляда от искусной постройки, пока их машина плавно проплывала мимо.
Возле тридцать шестой по счету башни машина опустилась в дорожную колею и остановилась, распахнув все двери, как только гравитационные тарелки прекратили свою работу, а корпус закачался на резиновых ободах. Протей первым выбрался наружу и незамедлительно приступил к патрулированию места высадки.
Но вокруг не нашлось ничего представляющего опасность и подлежащего уничтожению.
Дэйвис внес внутрь здания часть багажа; Протей неизменно находился впереди. Место и снаружи вызывало искренний интерес, внутри же производило поистине ошеломляющее впечатление. Сердцевина здания, куда они попали, миновав широкий проход, ведущий от самого входа, круто уходила ввысь и на высоте девяноста футов венчалась потолком, пропускающим дневной свет. Из этой сравнительно небольшой центральной части открывались похожие на амбразуры входы в комнаты, устроенные вдоль всего подножия массивной каменной кладки, представляющей внутреннюю стену башни. Архитектура поражала воображение дерзким сочетанием круглых и овальных форм, напрочь отметая традиционный, привычный глазу орнамент. Изображения аборигенов, парящих в воздухе, портили только аляповатые рисунки звезд, сделанные, судя по всему, совсем недавно. Он решил, что это наверняка художества тех самых социологов, занимавшихся здесь исследованиями, о которых говорил ему полпред. Зачем крылатым людям мечтать о звездах?..
Закончив с переноской багажа, Дэйвис приступил к осмотру внутренних помещений. Сначала ему попались комнаты отдыха, увешанные по стенам игровыми досками. Он снял несколько, будучи уверенным, что сможет разобраться в их назначении, чтобы потом использовать при написании книги. Следующие помещения представляли собой в димосианском варианте кухни, ванные комнаты, кабинеты и библиотеки. Спальни были почти сплошь увешаны гобеленами и сетками из травы ручной работы, волокна и стебли в которых переплетались в причудливые узоры на манер вышивки; кровати были широкими и очень низкими, матрасы толстыми и по людским меркам чересчур мягкими.
Обследовав едва ли половину из этих сорока комнат, он поспешил сделать первые записи на своем магнитофоне, пока еще не изгладился из памяти тот первоначальный страх, который он испытывал перед тем, как приступить к воплощению в жизнь столь сложного проекта. Теперь же он ощущал приятное чувство мира и покоя, навеянное сознанием того, что вряд ли с ним случится что-нибудь плохое в этом здании, построенном давно умершими людьми. Потом он испытал кухонную аппаратуру и нашел, что все в рабочем состоянии, как и обещал полпред. Давление было вполне нормальным — видимо, где-то рядом работал генератор гравитации, скрытый так, чтобы не бросаться в глаза и не нарушать подлинность окружающей обстановки. Не было только еды.
Пока не пришла она...
Дэйвис только-только плюхнулся на кровать, чтобы мысленно воссоздать картину столь поразившего его воображение искусства и зодчества коренных обитателей планеты. Ее голос прозвучал как мелодичное эхо в тихом полуденном воздухе. Сначала он решил, что ему почудилось, так как был уже на грани сна. Затем понял, что его окликнули по имени. Он выбрался из кровати и прошел во внутренний портал, откуда стал вглядываться в стены центрального зала.
Она уже было собралась вновь окликнуть Дэйвиса, когда заметила его краем глаза, и тогда взглянула прямо вверх...
У него появилось такое ощущение, словно он рассматривает себя со стороны. Понимал, что с разинутым ртом выглядит довольно глупо. Однако никак не мог заставить себя закрыть рот.
Копна черных как смоль волос обрамляла ее ангельское лицо, красоту которого еще больше подчеркивали черные, как эбеновое дерево, глаза; густые пряди были затейливо уложены вдоль грациозной шейки. Волосы волнами падали на ее одеяние, похожее на тогу, и прикрывали маленькие груди.
— Я принесла еду, — сообщила она, показывая бумажную сумку и термос, — от надзирателей заповедника. Надо ли мне подниматься к вам?
— Да, — ответил он, наконец-то совладав с собой и закрыв рот.
Она сделала три маленьких шажка на носках, словно балерина перед тем, как закружиться, и, так как воздух был ее родной стихией, взмыла к нему на мягких голубых крыльях. Янтарный свет, проходя сквозь мембраны, как через фильтр, становился нежно-фиолетовым, делая каждую складку ее гибкого тела похожим на лепесток, вклеенный между изящными очертаниями позвонков. Затем раздался звучный хлопок, когда перепончатые крылья сложились, расправились, вновь сложились, — и вот она уже стояла перед ним в портале, протягивая еду и термос.
Рядом с хозяином озадаченно жужжал Протей, лихорадочно перебирая в своем банке данных всех представителей местной флоры и фауны, чтобы убедиться, что гостья не относится к смертельно опасным видам. Вот теперь Дэйвис порадовался тому, что не пожалел времени и по дороге перенастроил робота на Димос. Иначе Протей, весьма возможно, поприветствовал бы девушку на свой не слишком-то приятный манер.
— На сегодня этого хватит, — прощебетала она. — Экономка Солсбери хочет переправить со мной в гравитационной машине недельный запас провизии. Завтра утром, если это вас устроит?
— Да, вполне. — Он еще какой-то миг пристально вглядывался в нее, не в силах оторвать глаз, затем спросил:
— Не хотите ли составить мне компанию?
— Нет, благодарю вас! Я уже поела, мистер Дэйвис. — Она улыбнулась, довольная его смущением.
— Мое имя Стэффер.
— Мне незнакомо это имя, — она нахмурилась, — хотя я думала, что довольно хорошо овладела вашим языком.
— Так оно и есть. Просто Дэйвис это не имя, а фамилия. Моя мать, садистка, была вне себя, что вышла замуж за моего отца. Она выместила на мне свою горечь, навязав свою девичью фамилию.
