- Анатолий Николаевич, звонил Еремин. Очень просил подъехать к одиннадцати. Будет совещание по конгрессу.
- Хорошо, - кивнул профессор, отметив недоуменный взгляд, который она бросила на посетителя. - Одну минутку, Светлана Григорьевна, - с некоторой поспешностью позвал он, видя, что секретарша повернулась, чтобы уйти. - Я тут небольшую статью подготовил в дополнение к основному докладу. Отпечатайте, пожалуйста, в пяти экземплярах сегодня же.
Он не торопясь выровнял листки, поискал в столе папку и, вложив в нее статью, передал секретарше. Та вышла. Профессор помолчал с минуту, барабаня пальцами по настольному стеклу. Так не вовремя этот вызов!
А может быть, наоборот - вовремя? Он подумал еще немного и поднялся из-за стола.
- Разговор у нас, я вижу, намечается интересный и долгий, и не хотелось бы вести его наспех. Сейчас, как видите, мне надо идти. Если не возражаете, давайте встретимся завтра в то же время. Буду вас ждать.
Он подошел к шкафу, взял плащ и стал одеваться.
В зеркале ему был виден молодой человек, который сидел в кресле, кажется и не думая уходить.
Застегнув плащ, профессор повернулся к настойчивому гостю, приглашая идти первым: - Прошу.
Актер поднялся, одергивая куртку, как-то странно посмотрел на профессора и кивнул Р сторону стола: - Вы, кажется, что-то забыли, Анатолий Николаевич?
На чистой поверхности стола лежала папка, невесть откуда взявшаяся. Профессор схватил ее в руки и, раскрыв, остолбенел: в ней лежала его собственная рукопись, которую он только что отдал Светлане Григорьевне!
Несколько секунд он оторопело рассматривал свои каракули, затем, метнув взгляд на актера, выскочил в приемную. Секретарша стояла с растерянным лицом, тараща глаза на пустой стол. Профессор с подозрением посмотрел ла нее, бросил папку на стол и, обернувшись к вышедшему актеру, покачал головой, засмеялся: - Впечатляющий номер! Считайте, что вам удалось окончательно заинтриговать меня. Жаль, что приходится откладывать встречу до завтра!
Глава 2
Они вышли в коридор, освещенный лампами дневного света. Профессор не выносил этих слепых, без окон переходов, поэтому непроизвольно ускорил шаг. Кроме того, ему не терпелось остаться одному. Пожалуй, это даже к лучшему, что его вызвал президент. Будет время остыть от первого впечатления, подумать.
На лестничной площадке его остановил юноша в спецхалате.
- А я как раз к вам.иду, Анатолий Николаевич. Все вроде бы отладили, только вoт генератор не дает стабильной характеристики. Со вчерашнего дня бьемся, и все без толку.
- Опять что-нибудь да не так! - с досадой сказал профессор. - Знаете что, Володя, позвоните-ка Рогожину в семнадцатую лабораторию, он сейчас должен быть там. Попросите от моего имени, чтобы он на эти три дня уступил нам свой генератор. Сразу же по окончании конгресса вернем.
- Ага, только... - юноша хотел сказать что-то еще, но так и остался с раскрытым ртом. Взгляд его вдруг потускнел, лицо потеряло выражение и стало как у манекена.
И этот живой манекен смотрел на актера, стоявшего рядом с профессором. Анатолий Николаевич вспыхнул и резко повернулся к своему спутнику: - А вот это уже лишнее! Мы же, кажется, договорились. Что такое?
С актером тоже произошла метаморфоза. От прежней его собранности не осталось и следа. У него был такой вид, словно профессор на его глазах вдруг превратился в обезьяну. Анатолий Николаевич непроизвольно отступил назад.
- Ну, ну, не надо, пожалуйста.
С таким же успехом он мог бы сказать это стенке. Актер с потрясенным выражением лица осматривал помещение.
- Как же это так? - услышал профессор безвольный, лишенный жизни голос, прозвучавший с такой неактерской естественностью, что сердитая фраза, готовая сорваться у него с языка, застряла в горле. Он не сводил глаз с актера.
- Как отсюда выйти? - тихо спросил тот, потирая пальцами виски.
Профессор молча указал вниз, в направлении вестибюля, и, пока актер спускался по лестнице, держась, кан больной, за перила, смотрел ему вслед.
Володя вдруг негромко засмеялся. Лицо его снова приобрело осмысленное выражение.
- Растерялись, Анатолий Николаевич? Хоть и актер, а на игру не похоже... Вот ведь Фома неверующий! Я же объяснял вам, что это всего лишь посредник. А теперь посредником стал Володя.
Профессор взглянул на него, как на сумасшедшего, и... осекся на полуслове. Перед ним был другой человек!
Безвольная линия рта стала твердой, всегда бегающие голубые глазки смотрели холодно и спокойно. Вот так сюрприз! Анатолий Николаевич на миг растерялся. Что сие означает и как вести себя в такой ситуации? Прежде всего не теряться, чтобы там ни было.
- Стойте здесь и никуда не уходите, - жестко сказал он, ткнув Володю пальцем в грудь, и бросился вниз по лестнице за актером. Нагнал он его на выходе и проводил до ворот, но толку не добился. Инициативный, уверенный в себе посетитель и этот потрясенный до глубины души человек не имели между собой ничего общего.
- Что же это такое? - потерянно говорил он, не реагируя на вопросы профессора. - Ехал на репетицию, и вдруг - как затмение.
Профессор с минуту постоял в раздумье и пошел обратно. У него начинала побаливать голова от всей этой чертовщины. В вестибюле у телефона он увидел Володю.
- Да, сразу же после конгресса. Тридцатого, не позже, - говорил он, кивая в трубку. - Ну вы же знаете Анатолия Николаевича. Ага... да, спасибо, немедленно еду.
Он положил трубку и, подняв голову, увидел стоящего перед ним шефа.
- Так, молодой человек, - сказал профессор, опираясь руками о стол и глядя Володе прямо в глаза. - А теперь объясните, пожалуйста, что за спектакль вы разыграли передо мной с этим вашим другом?
- Какой спектакль? Что с вами, Анатолий Николаевич?
В его голосе прозвучало такое искреннее изумление, что профессор по-настоящему растерялся. Он вытащил носовой платок и промокнул им вспотевшую шею.
- Х-м! Все это интересно... Вот что, Владимир Сергеевич, повторите, пожалуйста, последнюю фразу, которую вы мне сказали пять минут назад.
Володя пожал плечами.
- Я сказал, что генератор не дает характеристики... Но вы не беспокойтесь, Анатолий Николаевич! Я уже договорился с Рогожиным.
- Это все?
- Что все?
- Все, что вы мне сказали?
- Да... по-моему, все.
- Та-ак, очень хорошо. А скажите, - продолжал допытываться профессор, - вы не испытывали каких-либо особых ощущений? Вам не было плохо?
Юноша покраснел и отвел глаза в сторону.
- Значит, заметили... Я никогда никому об этом не говорил, боялся, что отстранят от работы. Есть такая болезнь. У меня иногда на короткое время наступает помутнение сознания, и я ничего не соображаю.
