— Спасибо, — просто и буднично сказал Вепрь, когда последний ящик был принят и унесён куда-то проходными дворами, — вы нам очень помогли, Мак. Сколько, по-вашему, должно ещё пройти времени до наступления лучевого похмелья?
— Думаю… — начал Максим и не договорил: его прервало мяуканье коммуникатора.
— Мак, это Странник, — услышал он, нажав кнопку приёма. — Где ты сейчас?
Максим объяснил, добавив, что оружие доставлено по назначению.
— Очень хорошо — резюмировал Сикорски. — Тогда возвращайся, только осторожно.
— А что случилось? — спросил Максим, уловив в голосе Рудольфа что-то необычное.
— У нас тут визит вежливости непрошенных гостей. Департамент атакован. Думаю, мы с ними справимся, но ты постарайся разминуться с нашими визитёрами, когда они поедут к себе домой после оказанного им тёплого приёма. Тут уже наш опознавательный знак тебе не поможет — наоборот, он привлечёт к твоей машине нежелательное внимание.
— Я еду к вам, Рудольф! — выкрикнул Мак и отключился, не желая слушать очередные ценные указания, переходящие в нравоучения.
— Вам нужна помощь? — спокойно осведомился Вепрь. — Время у нас ещё есть — мы не начнём активных действий, пока солдаты не утратят боеспособность, нас слишком мало. Арифметика — наука точная: десять стволов больше одного. А в нашем с вами случае — ваша группа плюс моя в сумме будут сильнее, чем любая из них поодиночке.
Максим не стал вдаваться в подробности прикладной математики — он молча кивнул.
* * *
Чёрный дым над комплексом института они заметили издалека, а вскоре услышали и треск частой пальбы, прерываемый тяжёлыми вздохами взрывов. У стен Департамента (и за ними) шёл настоящий бой, не хватало только дальнобойной артиллерии и противоатомных танков. Максим передал управление машиной одному из «молодогвардейцев» Странника, а сам перелез в орудийную башенку и приник к визиру прицела спаренной автоматической пушки, ощущая нарастающую бойцовскую злость. И откуда это у меня, подумал он, память воинственных предков? Что по этому поводу говорит наука?
Но вскоре ему стало не до отвлечённых рассуждений о природе генной памяти — по броне защёлкали первые пули. Перед машиной встала стена ревущего пламени, транспортёр дёрнулся и взвыл ушибленной собакой. Термический заряд, промелькнуло в сознании Мака, вот ведь пакость какая…
Массивные ворота Департамента были выбиты — похоже, направленным взрывом, — у догоравших остатков проходной, на ступеньках, лежал лицом вниз один из защитников, так и не выпустивший из рук автомат; рядом валялись двое в чёрных комбинезонах легионеров. Такие же чёрные тела виднелись вдоль всего основания стены, оказавшегося в поле зрения, — непрошенным гостям действительно оказали очень тёплый приём.
Максим не знал, что Умник не смог бросить на Департамент всю охранную бригаду — личного авторитета господина бригадира Чачу хватило только на то, чтобы снять две роты с патрулирования улиц и послать их на штурм института. Остальные ротмистры продолжали выполнять никем не отменённый приказ командования, к тому же господам офицерам очень не хотелось связываться со Странником — с личностью загадочной, таинственной и даже, как поговаривали, всемогущей. Возможно, Чачу удалось бы их убедить, но на это требовалось время, которого у господина государственного прокурора уже не было. А двух рот Легиона и личных охранников Умника, как выяснилось уже в ходе атаки, оказалось недостаточно для осуществления авантюрного замысла загнанного в угол сподвижника Неизвестных Отцов.
Ничего этого Максим Каммерер не знал, зато он знал, что идёт бой, в котором гибнут его товарищи и единомышленники, и что под угрозой дело, ради которого пролито столько крови и ради которого он, Максим, взорвал проклятье Саракша — Центр. И ещё он знал, что в институте — Рада.
Прорваться во двор Департамента специальных исследований на броне не получилось — проём ворот загораживал сгоревший транспортёр с едва различимым знаком Департамента юстиции на облизанном огнём борту. Тяжёлая машина наполовину утонула в расплавленном асфальте, как в трясине, и чем её так приласкали, Мак не знал — его знания о саракшианской военной технике были далеко не полными.
Не дожидаясь команды и не спрашивая разрешения Максима, Вепрь с удивительной для однорукого ловкостью выскочил из заднего люка; за ним последовали его люди. И Мак понимал этих людей: они столько лет ждали возможности встретиться с врагами лицом к лицу, на равных, с оружием в руках, а не сидя на скамье подсудимых и не корчась от боли под лучевыми ударами, и теперь наконец-то получили такую возможность. Легионеров вне стен Департамента видно не было, но внутри каменной ограды стреляли, стреляли часто и безостановочно, и Максим махнул своим — вперёд.
Бой уже затухал — Странник не ошибся, сказав Маку «думаю, мы с ними справимся». Яростные рукопашные схватки ещё вспыхивали тут и там — в проходах между корпусами, на аллеях парка, у гаража, — однако итог был уже ясен: легионеры проигрывали. Мак старался держать в фокусе всю картину боя, стараясь определить, где появление бойца-землянина будет нужнее всего, и мимоходом отметил, что «молодая гвардия» Странника не уступает по своей боевой подготовке — как стрелковой, так и рукопашной, — лучшим солдатам Легиона. Сикорски знал, что делал: отобранные им юноши и девушки не только были освобождены от отупляющего пресса государственной пропаганды, но и развивались физически — примерно по тем же комплексным методикам, что и молодёжь Земли. Рудольф не планировал решить дело одним ударом — он готовился, и готовился очень тщательно. И его «молодогвардейцам» помощь в бою не требовалась — они справлялись сами.
Максим бежал-скользил между деревьев, направляясь к главному корпусу института. Его вело туда труднообъяснимое чутьё — спроси его кто-нибудь в этот момент, почему он бежит именно туда, он не смог бы ответить. По стволам изредка щёлкали пули, но Максим о них не думал — он бежал, потому что знал: ему непременно нужно быть в холле главного корпуса, и чем скорее, тем лучше. И когда он добежал и влетел в холл, то столкнулся там нос к носу с темнолицым коренастым офицером с пистолетом в руке.
Они узнали друг друга мгновенно. В следующую секунду господин бригадир с очень похвальной быстротой выстрелил, но пуля ушла в потолок, расколов плафон, осыпавшийся вниз стеклянным дождём, а пистолет господина бригадира волчком завертелся на полу, по замысловатой траектории направляясь в дальний угол холла.
— Массаракш, — хрипло каркнул Чачу. — Проклятый выродок… Жаль, что тогда мне не хватило одного патрона…
