- Слушаю вас, Юрий Аркадьевич. Его имя, произнесенное доброжелательно и спокойно, словно придало ему уверенности.
- Мне кажется, Нина Львовна, следовало бы поискать возбудителя "акулы" с помощью сверхскоростной кинокамеры..,
- Хорошо, - произнесла она заранее приготовленное слово, еще не поняв мысли своего ассистента.
Она запнулась, потому что успела продумать фразу Юрия и до нее дошел смысл его слов. Она подняла брови с выражением живого интереса:
- А знаете, это мысль!
Обрадованный, он заговорил быстро, улыбнулся робко, с жадной надеждой. Его глаза ожили, заблестели, зрачки посветлели и расширились, отразив свет. В них словно открылись небольшие оконца, и на Нину Львовну излучилась такая печаль и нежность, такое чередование веры и отчаяния, что она невольно позавидовала молодой женщине, которая вызвала эти чувства.
5
От фазоконтрастного микроскопа с вмонтированной в него сверхскоростной кинокамерой, дающей десять миллионов кадров в секунду, падала причудливая тень, чем-то напоминавшая человека на лошади. Юрий и Нина Львовна меняли пластинки с каплями культуры бактерий подчеркнуто не торопясь. Они старались не смотреть в сторону фотолаборатории, где уже проявляли первые пленки.
- Четыре готовы, - послышался голос.
Нина Львовна и Юрий прошли в профессорский кабинет, куда были доставлены и заряжены в просматриватель пленки.
Нина Львовна нажала кнопку, и на экране поплыли первые кадры. На них застыли колонии кокков и армии фагоцитов, ведущие с ними борьбу. Одно и то же изображение, повторенное много раз, оставляло странное впечатление. Словно само время остановилось и окаменело в тысячах слепков.
"Все эти кадры засняты за сотую долю секунды, - подумал Юрий. - В мире кокков ничего не успело произойти".
И внезапно его рука потянулась к стоп-кнопке и здесь столкнулась с рукой Нины Львовны. На экране остановился кадр, в середине которого виднелось расплывчатое продолговатое тело бациллы, похожее на торпеду. В нем выделялись несколько темных точек - ядра. Нина Львовна нажала кнопку "медленно", и на экран выплыло сразу несколько "торпед". Их ядра делились, расщеплялись на две части, образуя новые тела бацилл. В отличие от окаменевших кокков и фагоцитов, они двигались, изменялись от кадра к кадру, жили, как бы существуя совсем в ином мире.
- Очевидно, бацилла "а" действует, как вирус гриппа. Она пробивает брешь в защитных силах организма, а затем туда устремляются кокки... прошептала Нина Львовна, будто боясь громким словом вспугнуть микробов на экране. - Мы имеем дело с посланцем микровремени, - продолжала Нина Львовна. - Смотрите, вот уже пошли кадры без бактерии "а". Видимо, она не окрашивается и принимает всегда цвет среды, а увидеть ее можно только в момент перед делением и в момент самого деления ядра. Этот момент составляет миллионные доли секунды, недоступные глазу. А вся жизнь бактерии до деления длится, возможно, секунды или десятки секунд. Теперь понятно, почему, даже убив бактерию, нам не удалось увидеть ее. Ведь любой из наших химических препаратов убивает на протяжении какого-то отрезка времени, иногда мгновения, а этого мгновения достаточно, чтобы посланец микровремени прореагировал на яд прекращением деления и, значит, опять стал невидимым.
Нина Львовна нашла руку Юрия и пожала ее:
- Рада, что первая поздравляю вас, Юрий Аркадьевич, с открытием.
Когда-то такие слова профессора воспламенили бы его гордость, вызвали бы в его представлении, восторженных людей на площадях, столбцы газет. Но многое изменилось в нем за эти тревожные дни, и он лишь подумал: "В чем состоит мое открытие? В том, что я применил созданную другими людьми кинокамеру там, где ее следовало применить?" Эти мысли мелькнули и исчезли, а взамен пришла надежда. Теперь можно будет проследить за развитием бактерии "а", выделить ее в чистом виде, ослабить приготовленную вакцину. Можно будет остановить смерть, заставить ее попятиться! Он забыл, что открытие причины болезни - еще не лекарство. Он забыл о времени, о долгих месяцах, которые понадобятся для создания его, о трудностях, о том, что он не успеет спасти Марину... Юрий видел только одну картину.
,..Из больницы вышла молодая женщина. Она еще очень бледна, кажется совсем тоненькой и прозрачной. Но длинные пушистые ресницы трепещут, и глаза смотрят на мир с любопытством, с задором, как будто увидели его заново.
Улица заполнена, забита цветущими деревьями, и вокруг белых цветков летают золотистые работящие пчелы. Проносятся автомобили, спешат люди, улыбаясь своим мыслям. А над всем этим миром вздымается небо звенящей синевы.
Женщина улыбнулась, сделал нетвердый шаг и замерла. К ней, протягивая руки, идет он, Юрий.
Он хочет сказать: "Марина, вот мы опять вместе!"
Он хочет сказать: "Милая, я сдержал слово, я спас тебя!"
Он хочет сказать: "Любимая, как хорошо, что ты живешь на свете!"
Но вместо этого он только крепко сжимает ее руки и говорит:
- Здравствуй!
И это слово приобретает свой первозданный смысл.
Юрий сидел в профессорском кабинете и смотрел невидящими глазами на экран.
А за стеной неусыпный глаз микроскопа-кинокамеры был нацелен в пространство и время, и оно - всесильное и неуловимое - ложилось четкими кадрами на кинопленку.
