Океанографы исследовали всю двухсотмильную полосу океана, примыкавшую к территории бывшей Миллитарии, и ничего не нашли. Теперь они занимались обследованием океанского дна вокруг одного из принадлежавших Миллитарии необитаемых аттолов в Атлантике и тоже пока безрезультатно. Чем меньше оставалось неисследованных площадей, тем больнее воспринимались нулевые результаты.
Гроу кивнул самому себе в зеркале, как бы подытоживая свои размышления, и встал.
После завтрака Марк направился в свой кабинет. Он сразу подсел к видеотеке, где собрал все материалы по подводному Городу. Марк решил еще раз посмотреть их и начать с видеозаписи макета Города. Макет по заказу Гроу был выполнен в точном соответствии с проектом.
Как только засветился экран видеомагнитофона, Марк отключился от окружающей обстановки. В первую очередь его всегда интересовал искусственный купол, который должен был защищать Город от океана. Сейчас на экране крупным планом давался разрез купола. Если судить по запасу его прочности, Город могли строить и на большой глубине. Технические возможности уже позволяли вести такие работы.
Похоже, что Бергман и его сообщники видели в Городе недосягаемое для их врагов убежище. Но успели ли они построить его и заселить нужными людьми, завезти туда все необходимое для жизни? Вопрос был главным.
Марк вздрогнул, когда сбоку от него раздался щелчок. Это включился видеотелефон. На экране возникло лицо Эна: крупное светлоглазое, обрамленное густыми светлыми бакенбардами и такого же цвета бородкой. В глазах Гроу вспыхнул огонек искренней радости.
— Привет, Эн! Как хорошо, что ты позвонил. Я…
— Опять изучаешь макет?
— Да, надеюсь выжать из него еще что-нибудь.
— Мне позвонил один человек, Марк…
— И что? — быстро спросил Гроу.
— Он утверждает, что подводный Город строился на дне Большого каньона.
— Еще один фантазер? — слабо улыбнулся Марк. — Сколько их перебывало у нас за этот год, а еще больше звонило.
— Нет, — качнул головой Эн, — не фантазер. У него есть аргумент.
— Какой? — уже спокойнее отреагировал Марк.
— Тридцать лет назад пропал его отец — крупный специалист по созданию подводных сооружений. Так вот он почему-то был в составе океанографической экспедиции, которая, как тебе известно, больше пяти лет стояла над Большим каньоном во времена печальной памяти Миллитарии. Какое мог иметь отношение специалист по строительству подводных сооружений к океанографии и куда он мог пропасть? Вообще, вся эта экспедиция подозрительна. Заниматься исследовательской работой более пяти лет и не оставить после себя ни одного отчета о результатах. Мистика какая-то. А в свете нового факта история с экспедицией кажется еще более загадочной. Может, вернемся к своему старому предположению?
— Рассматривать экспедицию как прикрытие, ширму, за которой строился подводный Город.
— А почему бы и нет! Подозрительным все это кажется, не сохранились даже списки научных и всех остальных работников станции. Кто-то и здесь старательно уничтожил следы. Нам надо вернуться к этой странной истории. По крайней…
— С некоторых пор, — прервал товарища Гроу, — меня смущает мысль, что слишком уж мы привязаны к проекту в его, так сказать, изначальном виде.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что редко какой проект, если он реализуется, претворяется в идеале. Всякие поправки, изменения, корректировки неизбежны. Информация очередного нашего фантазера еще более укрепила одно мое предположение. Оно касается искусственной оболочки Города. Не очень надежная это защита от океана, зато весьма заметная, особенно на ровном дне.
— Продолжай, Марк, я слушаю тебя.
— Посуди сам. Если строительство Города окружали такой непроницаемой тайной, то, наверное, позаботились и о том, чтобы он не был легко обнаружен? Ведь Город для подводного варианта огромен. И я думаю, а не отказались ли они от искусственного купола в пользу какой-нибудь природной защиты?
— Ты хочешь сказать…
— Да. Они могли спрятать Город внутри какой-нибудь подводной горы или использовать подводную пещеру. Их там более чем достаточно, притом преогромных. Изолировать нужное пространство от океана, выкачать воду…
— Тогда Большой каньон — большая находка. Это же целый горный комплекс. Но, подожди-ка, ведь там было землетрясение, и Город не мог уцелеть, имея даже естественную оболочку.
— А океанографическая экспедиция? Она так и останется у нас неразгаданной.
— Предлагаешь всерьез вернуться к Большому каньону?
— Да. Надо прощупать его внутренности. Может, наткнемся на какую-нибудь начинку.
— Странно, что все это не пришло тебе в голову раньше.
— Потому что у нас были большие площади для поисков и большие надежды. А сейчас уже нет ни площадей, ни надежд, вот мысль и уходит вглубь.
— Тогда надо немедленно ставить станцию над Большим каньоном и начинать поиски по-другому.
— Не будем спешить, — с улыбкой ответил товарищу Марк. — Сперва мне нужно хорошо выспаться. Чувствую, что теперь усну. Пока.
— Пока, — ответил Эн и отключился.
Марк, насвистывая, вышел из кабинета. Беседа с Эном взбодрила его, укрепила уверенность в реальности своих предположений. Если город существует… Гроу видел пока только счастливый сон, а подводный Город жил и более того стоял на пороге драматических событий, угрожая больно ранить планету.
Часы пробили восемь, когда Джек Гарди, завершив туалет, направился в столовую. Автомат выдал ему обычное утреннее меню: кружку теплого молока, краюху свежего хлеба и брусок сливочного масла.
Садясь за стол, Джек непроизвольно глянул вправо от себя, где всегда сидела мать, а сейчас стояло пустое кресло. Джек так и не убрал его: почему-то казалось, что без этого кресла рядом он будет чувствовать себя еще сиротливее. Мать Джека умерла год назад, через четыре года после отца.
Сколько Гарди помнил себя, в их доме никогда не было настоящей радости. Иногда он пытался представить себе родителей веселыми, но отец всякий раз являлся в его воображении угрюмым и ожесточенным, а мать — печальной, какой-то обреченной.
Эдвард Гарди ненавидел все, что окружало его в Городе, особенно Магистрат, управлявший Городом, и СБ — Службу безопасности, которая помогала Магистрату держать горожан в повиновении и страхе перед ним. Иногда Гарди-старший рассказывал сыну о земле, солнце, о своей тоске по ним и ненависти к тем, кто лишил его и остальных горожан радости жизни. Все это, конечно, не могло не передаться Джеку. «Придет время, — сказал как-то отец, — когда ты встанешь перед выбором, и я хочу, чтобы ты был на стороне свободы и справедливости». Джек хорошо запомнил его слова.
