Он видит темноволосую женщину, которая была с Блюдогом. Она лежит обнаженная на огромном колесе самоубийства, этом последнем шансе для неудачников, прибывших в Хаулитаун для игры, с помощью которого они надеялись обрести новое состояние или, если это невозможно, интересную смерть. Ее нежные ноги указывают на сектор колеса, помеченный как Кровопускание, правая рука обращена на Освежевание-и-Соль, левая рука на Auto-da-Fe, а её голова на Обезглавливание. Кемрин не видит Джекпота; возможно, он скрыт за её пышными разметавшимися волосами, пока колесо медленно поворачивается.
Её тело притягивает его: стройное, гладкое, упругое, блестящее в розовом блеске огней, которые горят по периметру колеса.
Она смотрит на него. Он бросает взгляд на ее лицо, и внезапно понимает, что ее глаза это аугметика, сверкающие серебряные шары. Она улыбается; кажется, что у неё что-то во рту.
Её улыбка расширяется до невозможности, её зубы представляют собой крошечные белые иглы, а между ними она держит...
Он пытается самостоятельно пробудиться от грёзы. Она держит его украденный глаз между акульими клыками, и смотрит на него, обвиняя в чем-то.
Задыхаясь, он вышел из транса. Сорвал датчики с головы.
— Боже, — сказал он, пытаясь унять дрожь.
Кемрин ходил по улицам осторожно, держась максимально просторных и освещенных мест, с пистолетом наготове в руках.
Так или иначе, мир изменился для Кемрина. До этого он проносился через Хаулитаун как счастливая губка, впитывая в себя богатые подробности тамошней жизни. Нищие казались красочней, головорезы отважней, шлюхи загадочней. Раньше он видел в народе, населявшем Хаулитаун, не более чем яркие картинки, темы, которые могли быть вплетены в ткань его личной дрёмы, а не реальных людей, в том смысле, в каком Кемрин Анимот был реален.
Но теперь они показали себя как живые, дышащие, ненадёжные существа с собственными целями. Кто знает, какие ещё извращения они затаили в своих сердцах?
Теперь толкотня нищих выглядела зловещей; может, они шпионят для Блюдога? Он размахивал своим оружием перед уличными грабителями; они смеялись и исчезали, но он чувствовал их глаза на своей бронированной спине. Шлюхи казались косяками ярких хищных рыб, холодных, расчетливых, голодных.
Его личные дрёмы изменились: поблекли, стали мрачнее. Даже на его коммерческой работе это сказалось.
Невидимое злорадство сжималось вокруг него. Со страхом он определил это давление как внимание Блюдога.
— Кем, — сказал Бодрун на своей последней робкой вылазке в Хаулитаун. — Начальство интересовалось насчёт тебя. Я имею в виду, Веллигон что-то томится в темнице слишком долго. И ты не думаешь, что Сиалн чересчур хорошо проводит время с Джарном?
— Не волнуйся. Я сведу всё вместе, — ответил рассеянно Кемрин.
— Я надеюсь, Кемрин. Я действительно надеюсь на это. Они там подняли неприятный шум, говорят о вариантах и альтернативе. Ты слышишь меня?
Кемрин усилием заставил себя принять понимающий вид. — Конечно. Я сделаю лучше. Как насчет этого: Веллигон совершает побег с помощью прекраснейшей горничной Сиалн, Мискет, которая носит его незаконного клона-ребёнка. Они скрываются в Хаулитауне, среди толп народа со всех миров, так? Между тем, Джарн тяжело ранен в красочной аварии флаера, с взрывом и пожаром, и все семь его бывших дилвермунских фавориток стекаются к его постели и выбрасывают Сиалн вон, на улицы Хаулитауна. Это всё экспромтом, Бодрун, но... ты видишь, к чему я клоню?
— Да, да, это звучит как старые добрые вещи, Кем. Однако, послушай. Не затягивай с этим.
Следующее нападение произошло после трудного дня борьбы с новым эпизодом о Веллигоне.
Кемрин подошел к фойе здания, где жил, стараясь смотреть во всех направлениях одновременно. Обступившие дома и окружавшие их горы хлама предлагали достаточно укрытий для потенциальной засады.
В пяти метрах от безопасности фойе, он услышал приглушённое тарахтенье. Поток мягких пластиковых пуль потянулся из темного дверного проема и сбил его с ног. Он растянулся, выпустив из рук осколочный пистолет. Краем глаза он увидел, как Радужный и Пионистый спешат к нему со всех ног, неся между собой большую клейкую шокирующую сеть.
Отчаянно извернувшись, Кемрин потянулся за оружием, и прежде чем осколочник скользнул вне досягаемости, поймал его в счастливый прыжке. Пистолет загудел, и половина изумлённого лица Радужного измельчилась в красный туман.
Пионистый выронил свою половину сетки, выдавил из себя: - Ах ты крыса, - слабым голосом, и бочком, но очень быстро, ринулся обратно в дверь, прежде чем Кемрин смог прицелиться в него. Кемрин в ступоре посмотрел ему вслед. Затем его чувство самосохранения пнуло его, и он добрался до фойе так быстро, как только смог ползти.
Первым делом, после того, как он добрался до безопасности обиталища, стал звонок Бодруну.
— Кем? Это ты, Кем? — Бодрун с тревогой вглядывался через статические помехи, которые часто возникали при соединении Хаулитауна с Городом-Убежищем.
— Да, это я. Бодрун, ты был прав. Отправь бронемашину за моим оборудованием, и забери меня. Хаулитаун потерял все свое очарование.
Бодрун посмотрел смущенно. — Эээ... Ну, Кемрин, кое-что изменилось. Принц Веллигон упал на десять пунктов, и теперь в нижней части рейтинга. Большая беда, приятель. Они арестовали твой счет в погашение своих потерь. Так что, пока не восстановишь свою репутацию, ты заперт снаружи Города-Убежища.
— Но как? Они могли это сделать?
— Мелкий шрифт. В то время это выглядело неплохим компромиссом.
Кемрин почувствовал смыкающиеся вокруг него все зубы, когти и голодные глаза Хаулитауна. Слишком напуганный, чтобы злится, он спросил: - Что же мне делать?
Бодрун пожал плечами. — Держись, приятель. Они пока еще не убрали Веллигона из сетки вещания. Если сделаешь его снова прибыльным, они вернут тебе всё обратно. Или ты можешь продать что-то из своих серьёзных дрём, ради которых остался.
— Но, — начал говорить Кемрин.
— Ты сможешь это сделать, я верю в тебя, малыш. — С этими словами Бодрун отсоединился. Попытка Кемрина перезвонить оказалась тщетной. Но мгновение спустя на его видеофон пришел вызов, и он ударил по клавише включения, надеясь на отсрочку.
Необъятное лицо Асмо Блюдога заполнило экран. Он издал хриплый смешок.
— Кемрин Анимот, ты здесь? Спрятался, да? Надолго ли? — Голографический глаз безумно подмигивал; настоящий яростно блестел. — Ты стоил мне сегодня хорошего парня, так ведь? Гордишься собой?
