Ознакомительная версия.
Я бросил сигарету в тарелку и встал:
- Было очень приятно познакомиться, мистер Хаткинс. Узнать вас, так сказать, в иной ипостаси. Надеюсь, что завтра вам станет лучше, то есть хуже. То есть я хотел сказать, что вы станете самим собой. А пока разрешите откланяться. Спасибо за ужин. Кстати, сколько я вам должен?
Я достал бумажник и с вежливой улыбкой застыл в ожидании ответа. Томас Хаткинс не ответил на вопрос. Он сказал другое.
- Я гений, сынок...
Я вздрогнул при этих словах так, как будто меня хлестнули кнутом по спине.
- Ты потом, может быть, поймешь это. А может быть, и нет. Поэтому я тебе это сам говорю, поверь своему отцу и запомни. Так же, как и то, что я всегда любил тебя. И скучал. Но не мог ничего поделать. Прости.
Это были голос и слова моего отца. Умирающего у меня на руках отца - там, в заснеженной тайге, тысячи лет назад и за тысячи миль отсюда. Нас тогда было двое, никого не было рядом с нами и не могло быть, только мы - я и мой умирающий отец: глаза в глаза, рука в руке...
Я медленно обошел стол и скомкал его галстук в кулаке. И замер в ступоре, потому что он заговорил другим голосом:
- Он очень любил тебя. И тосковал без тебя в тайге - все годы нашей работы, Дэн. Все эти мерзлые, страшные, счастливые и невыносимые, мать их, годы. Тосковал так, как, наверно, не мог этого делать ни один отец в мире.
Голос Джеймса Уокера - единственного соратника отца, который сопровождал Рочерса-старшего во всех безумных предприятиях гения и в конце концов разделил его участь - умер... Видеокассета с записью его последнего обращения ко мне хранилась в депозитном сейфе банка. Никто и никогда, кроме меня не просматривал ее. И не слышал тех слов, котрые сейчас произнес Хаткинс. Треклятый Хаткинс!
Я отпустил галстук и стянул ворот на его шее.
- Замолчи!
Он смотрел на меня налитыми кровью слезящимися глазами и натужно улыбался. А потом прохрипел:
- Вам достаточно доказательств?
Я отпустил его, кровь отхлынула от его лица, и он тут же сипло закашлялся и принялся растирать шею. Мое бешенство внезапно испарилось, остались только растерянность и боль. Та, казалась бы, навсегда ушедшая боль от невозвратимой потери. Потери навсегда.
Я отвернулся от Хаткинса, сел на свое место и снова закурил. Он привел себя в порядок и сидел, не глядя на меня. Я больше уже не мог строить всевозможные гипотезы насчет личности Хаткинса. Он сбил меня с ног. Здорово сбил. Голоса отца и дяди Уокера все еще перекликались у меня в голове. И я не мог найти объяснения феномену, свидетелем которого только что был.
Мне не оставалось ничего иного, как выслушать все, что Хаткинс считает нужным сказать.
- Кто вы такой? - устало спросил я. - И что вам от меня нужно?
- Давайте я начну сначала, - тихо и хрипло ответил он, все еще рефлекторно держась за горло. - Тогда, Бог даст, мы все-таки дойдем до самых нужных вещей... - Он потер лоб, надел очки и спросил:
- Вы знаете что-нибудь о сто тридцатой экспедиции разведчиков Дальнего космоса?
Ничего себе переходы! От чтения мыслей до обсуждения разведки Дальнего космоса! Интересная у нас складывалась беседа!
- Нет, не знаю, - ответил я. - О первых десяти я еще кое-что мог бы рассказать. Это история Великого Начала. А о сто тридцатой - увольте...
- Она состоялась пятнадцать лет назад. В ней участвовало девятнадцать человек. Капитаном корабля был офицер космического флота Земной системы Томас Брайтер. Вот его фотография.
Он положил передо мной небольшой фотоснимок. На нем был изображен молодой человек с крепким, выдвинутым вперед подбородком и уверенным взглядом глубоко запавших серых глаз. Вряд ли его лицо можно было назвать приятным. Но выразительным - несомненно. Целеустремленность и воля - вот что было написано на этом лице.
Я недоуменно посмотрел на Хаткинса:
- И что?
- Это я. Полтора десятка лет назад.
На меня опять накатила волна раздражения. Я не очень хороший физиономист, но мне и не требовалось быть им, чтобы уличить Хаткинса во лжи.
- Знаете, - сказал я, - что-то подобное я и предполагал услышать. Но ведь это бред. Вы в нормальное, не кривое, зеркало когда-нибудь гляделись? Или смотрели на свое отражение только в стенах этого зала? Если так, то я вам помогу увидеть себя, как вы есть. У вас маленький и скошенный назад подбородок безвольного нытика. Небольшие, глупые, чуть навыкате глаза. Узкий лоб дегенерата. Курносый нос простака. Если этот офицер на фотографии и вы - одно лицо, то тогда какая разница между Квазимодо и капитаном Феб де Шатопером?
Хаткинс не обиделся.
- Дослушайте до конца, и все поймете, - сказал он.
- Валяйте, - насмешливо ответил я.
- Мы направлялись в созвездие Тукана, - ровно заговорил Хаткинс. - Нашей задачей было первичное исследование одного из спутников Галактики, Малого Магелланова облака. Если, конечно, можно назвать исследованием то, чем занимаются космические разведчики, - с усмешкой заметил он. - Хаотичные гиперпространственные рейды наугад в любых направлениях, слепой поиск и посещение планет, дающих хотя бы намек на наличие разумной жизни, - ведь это просто болтание в неизвестности. И ничего более. Не правда ли?
- Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет, согласился я. Слова древнего китайца-философа были заказной шуточкой разведчиков, я знал их потому, что как-то брал у одного из них интервью. А знал ли эту шутку Хаткинс?
- Вот-вот! - засмеялся он и даже покраснел от удовольствия. - Мы тоже так говорили!
Я все равно не верил ему. Хотя и отметил компетентную терминологичность его речи.. О созвездии Тукана я, например, имел очень смутное представление. И не знал, как толковать выражение "спутники Галактики". А он уложил все эти понятия в одну фразу. Но это никак не доказывало то, что Хаткинс - космический разведчик Томас Брайтер. Мой визави вполне мог полистать учебник по астрономии перед тем, как пудрить мне мозги.
- Так вот, нам не повезло с самого начала, - продолжал он. - Мы даже не успели приступить к поиску этой самой темной кошки. Через неделю после первого нырка в гиперпространство мы, как водится, вышли в реальный Космос. Такие понедельные выходы - необходимость. Длительное непрерывное пребывание в гиперпространстве незаметно сводит людей с ума. Вы знаете это?
- Знаю, - кратко ответил я. И больше ничего не сказал. Мне нечего было сказать: Хаткинс грамотно излагал положение вещей.
- Мы оказались в 15 тысячах световых лет от Земли, но это не суть важно. А если важно, то только потому, что мы влетели в очень малоисследованный сектор Галактики. Навигационных карт для него не существовало, и поэтому наш корабль материализовался в поле нейтронной звезды.
Ознакомительная версия.
