Бен Бова - Смертельная мечта

Тот протиснулся между стальными конструкциями лапы, с грохотом поднялся по металлической лестнице и легко открыл замок. Раздался тихий щелчок, колпак мягко приподнялся и отъехал назад, точно так же, как и на настоящих кабинах.

– Боже праведный! – вскрикнул капрал, наклонившись, и голос его, усиленный громкоговорителями, прогремел на весь зал. – Зовите врачей! Да скорей же!

Сьюзен Санторини с видом приговоренной к смерти угрюмо стояла посреди кухни, изучая инструкцию по пользованию кухонной аппаратурой. Тупо перелистывая страницы, она силилась понять написанное. Иногда Сьюзен потирала лоб, качала головой и осторожно, одним пальцем, касалась какой-нибудь кнопки. Лампочки, призванные, согласно инструкции, тут же зажигаться, даже и не думали делать этого. Сьюзен посмотрела на свои ногти и ужаснулась. Они были черными, словно она добиралась сюда из Огайо ползком. Сьюзен расстроенно поцокала языком. Немного подумав, она крикнула:

– Дэн, а Дэн! Подойди сюда, я никак не могу включить эту чертову плиту. Ничего не получается, – добавила она уже спокойнее.

Дверь кухни открылась, и в проеме возникла фигура двенадцатилетней дочери Сьюзен, Анжелы.

– Папа в гараже, – сообщила она.

– Доченька, сходи за ним, ладно? – попросила Сьюзен и подумала, что, если муж не придет немедленно, она сама отправится за ним, но уже по стенам и потолку.

Анжела невесело вздохнула и потащилась в гараж. Пройдя через кухню, она направилась в переход, соединяющий дом с гаражом. Сьюзен оглядела проходящую мимо нее дочь, ее симпатичное, но унылое личико и растрепанные, светлые косички, в точности отражавшие ее настроение. Она обвела глазами кухню, заваленную коробками с электронной аппаратурой, бросила взгляд на установленную плиту и другие такие же мудреные хозяйственные принадлежности и вздохнула. Все эти ультрасовременные приборы напрочь отказывались работать, и это очень огорчало Сьюзен. А помимо этого Сьюзен нужно было немедленно найти для Анжелы стоматолога-ортодонта.

Она увидела яркий буклет, на который они с мужем клюнули в конторе по продаже недвижимости. Первую его страницу украшала призывная надпись: «Добро пожаловать в Пайн-Лейк-Гарденс, самый современный район Флориды». Сьюзен подумала, что как было бы хорошо прихватить сюда хотя бы часть старого доброго мира, оставленного в Огайо. При всех его недостатках плиты там работали исправно.

В свои тридцать с небольшим светловолосая хрупкая Сьюзен оставалась такой же красивой, как и в юности, когда она с удовольствием играла в студенческом театре. У нее были длинные золотистые волосы, светло-голубые глаза и дерзко вздернутый носик, намекавший на наличие сильного характера. Сама Сьюзен называла его «духом». С завязанными хвостом волосами, в потертых, обтягивающих бедра джинсах и полушерстяной рубашке навыпуск, совсем неподходящей для Флориды, она прошлась у непокорной плиты. Сьюзен расстегнула ворот, от жары не спасал даже недавно установленный новый кондиционер. Он, как и все остальное, тоже работал плохо. В доме было душно, Сьюзен еще не привыкла к влажному воздуху Флориды. Была уже вторая половина сентября, но жара, от которой того и гляди начнут плавиться стены, и не думала спадать. Сьюзен с отвращением посмотрела на ленивых насекомых, ползающих по полированным дверцам шкафов и полок. Казалось, что они тут везде, где только можно, строят свои отвратительные гнезда.

Раздался вопль проснувшегося младенца. Сьюзен отшвырнула бесполезную инструкцию и опрометью бросилась в гостиную. Там тоже повсюду стояли разнокалиберные коробки, но хотя бы самое главное было сделано – большой диван и несколько кресел находились на тех местах, куда Сьюзен и думала их поставить. Хитростью и лестью Сьюзен удалось уговорить присланных фирмой рабочих расстелить на полу громадный ковер и расставить мебель. В их начальные планы входило просто свалить все посреди комнаты и сразу же испариться. Маленький Филип извивался в импровизированной колыбельке – большой яркой корзинке, сплетенной меланхоличным, задумчивым мексиканцем. Ее Сьюзен и Дэн купили в медовый месяц, во время их путешествия по Мексике. Боже, как давно это было! Казалось, с тех пор прошло лет сто, не меньше. Сьюзен пощупала малыша: он описался и оттого выглядел несчастным. «Неудивительно, при такой-то жаре», – пробормотала Сьюзен и потянулась за новыми пеленками. Целая стопка их лежала здесь же, на диване, рядом с корзинкой.

– Что случилось? – раздался голос Дэна.

Сьюзен повернулась и увидела в дверях мужа. Он всегда покусывал губы, когда куда-нибудь торопился. На нем уже не было легкой спортивной куртки, а рубашка, с утра чистая и свежая, выглядела так, будто ею долго вытирали пыль. Тщательно завязанный галстук съехал набок. Анжела, с тревогой поглядывая на родителей, стояла чуть позади отца.

– Завелась машина? – спросила Сьюзен.

– Пока нет, – ответил муж. – Похоже, что аккумулятор сел, зараза. Если бы мы ехали прямо из Дэйтона, он бы сам зарядился. А теперь все, крышка.

– Нужно найти того, кто может зарядить аккумулятор, – предложила Сьюзен, не сводя с него глаз. Одновременно она не глядя привычными движениями перепеленала малыша.

Дэн замотал головой:

– Не удастся. Он не держит заряд. Нужно ставить новый аккумулятор.

– Но они же гарантировали, что он будет работать все время, пока машина движется, – возмутилась Сьюзен.

– Они дали гарантию на пять лет, – согласился Дэн. – Я только что смотрел гарантийный талон. Аккумулятор столько и проработал.

Ростом Дэн был не намного выше Сьюзен. Темноволосый, худощавый, с красивыми руками и тонкими, как у художника, артистическими пальцами. Сьюзен обожала своего мужа, Дамона Санторини, в нем ей виделся коварный красавец, профессиональный обольститель или, по крайней мере, кинозвезда с обложки модного журнала. Но сам Дэн не считал себя красавцем и не верил Сьюзен, когда она в порыве страсти шептала ему об этом. Дэн даже не понимал, о чем она, собственно, говорит. Казалось, его совершенно не интересует, что о нем думает жена, да и все остальные – тоже. По природе Дэн был замкнут, малоразговорчив и преимущественно занят своими размышлениями. Он словно боялся раскрыть створки своей защитной раковины и вылезти наружу. Дэн жил как бы сам по себе, в своем обособленном внутреннем мире, но Сьюзен прощала ему этот недостаток, тем более что он был у Дэна единственным. Во всем остальном Дэн являлся образцом мужа и, разумеется, тоже не замечал этого. Он был работящим, спокойным мужем и прекрасным отцом. Ко всем своим обязанностям от относился крайне серьезно; решив чего-нибудь добиться, он неуклонно шел к своей цели, вкалывал как вол, и ничто не могло его остановить. Только один раз, в самом начале их совместной жизни, их брак вдруг начал давать трещину. Подобные кризисы переживают все, но не все справляются с ними. Совместными усилиями им удалось преодолеть трудности, хотя им обоим было очень больно. Но несмотря ни на что, Дэн так и остался сидеть в своей раковине, куда, как полагала Сьюзен, он забрался еще в юности и внутрь которой он даже ее допускал крайне редко; Сьюзен чувствовала, что иногда в нем все кипит от негодования, она интуитивно догадывалась о его страданиях, но он нещадно подавлял в себе все эмоции. Короче говоря, он умел держать себя в узде. Лишь ненадолго, во время любовных сцен, ей удавалось вывести Дэна из состояния железного самоконтроля.