- Не отчаивайтесь, доктор, - начальник станции впервые улыбнулся. Работы хватит всем. Возле феномена Лаврова устроим наблюдательный пост. Вы, Райков, - он обернулся к высокому метеорологу, - берите двух помощников и прямо сейчас отправляйтесь на пост. Прудников составит график дежурств. Алексей Константинович, вам тоже срочное задание. Передайте "Пингвинам" новую программу: оцепить Купол и вести постоянную съемку. Остальные - разворачивают и оборудуют помещение дубль-станции. Мы ожидаем к утру гостей - представителей совета Мира и Академии. Людей надо сразу же разместить.
"Та-та-та, - призывно и властно запела вдалеке труба. - Дружным шагом за победой отправляйся. Битве быть, битве быть, та-та-та".
Ряды маленьких воинов в блестящих касках дрогнули, пришли в движение. Они шли мерно и тяжело, сотня за сотней, тысяча за тысячей. И все на одно лицо. Они шли в туман и зыбкий полумрак, туда, где поднималось что-то красное, судорожно шевелящееся, опасное. Сотня за сотней... Карлсон, кажется, говорил, что их пятьсот тысяч единиц в одной ампуле... Жарко. И трудно дышать. Да и как можно дышать, когда за тебя там гибнет полмиллиона человечков в блестящих касках. Кто блестит, что блестит? Пятьсот тысяч... Ох, как жарко! Пить! Эй, войско, дайте же наконец кто-нибудь попить!..
Максим очнулся. В комнате тихо, темно. Только в углу слабо мерцают огоньки на панели диагноста. От него к кровати тянется целый пучок проводов.
"Ого, - подумал Максим. - Здорово же меня скрутило, если Карлсон, приставил электронного стража".
Хотелось пить, кружилась голова. Мальчик собрался как-нибудь встать, но его внимание вдруг привлек слабый и неожиданный запах. Так и есть. На пластиковой тумбочке возле кровати желтел какой-то плод, похожий на апельсин. Максим лениво очистил его и съел. "Апельсин" почему-то чуть горчил.
Максим вспомнил свою неудачную прогулку с фоторужьем (да и что за охота во время полярной ночи), странный лес и невидимый купол, толкающий в грудь: "Привиделось, наверное, все это, бредил я. Вот и сейчас - битва антибиотиков приснилась..."
Второй раз его разбудил диагност. Он прозвенел трижды - требовательно, громко - и Максим хотел было возмутиться такой нахальной побудкой, но на табло электронного врача светилась надпись "практически здоров", и мальчику ничего не оставалось, как недоуменно пожать плечами. Чувствовал он себя превосходно и прямо сгорал от желания посмеяться над Карлсоном. Напутал что-то доктор. Какое может быть воспаление легких, когда диагност гонит тебя из медизолятора, а тело так и просится подурачиться в спортзале.
По привычке Максим набрал код информатора - что нового, на станции, где отец, куда сегодня отправились гляциологи? Автомат прежде всего повторил распоряжение Гарибальди об "аврале", и мальчик насторожился. Дальше шла запись совещания. Максим замер, боясь пропустить даже полслова. Затем вскочил, заметался по комнате, но последние слова начальника станции ошеломили его, и мальчик бессильно опустился на кровать. Как же так? Так нечестно, несправедливо. Ведь это он, он открыл купол, и купол впустил его. Впустил... А отец! Тоже хорош - хотя бы слово сказал в его защиту. Опасность, долг, дисциплина?.. Хоть бы скорее вырасти!
Максим быстро умылся, тщательно причесался и только после этого вызвал Гарибальди.
Тимофей Леонидович ответил сразу. Увидев на экране лицо Максима, приветливо улыбнулся:
- Поправляешься, герой нашего времени?
Мальчик на шутку не ответил.
- Спасибо за гостинец. А что это было? Апельсин? - сказал он только из вежливости. - Лучше всех лекарств мне помог.
- Постой шуметь, - нахмурился Гарибальди. - Какой еще апельсин?
- Обыкновенный. Вкусный. Вот корочки.
- На станции нет никаких апельсинов, - недоуменно проворчал Тимофей Леонидович. Он что-то соображал, но Максим догадался раньше и чуть не подпрыгнул от радости.
- Я знаю, что нет, - лукаво улыбнулся мальчик. - Но кто-то же положил его возле моей постели. Кстати, этот "апельсин" чуть горчил и пах лекарствами. И не напрасно. Посмотрите, пожалуйста, на диагноз электронного врача.
- Практически здоров, - прочел Гарибальди и присвистнул от удивления.
Максим ликовал.
- А Карлсон говорил: пять дней. Может, теперь мне разрешат в тот лес?
- Ты, я вижу, знаешь о моем распоряжении, - улыбнулся Гарибальди. Учти, я свои распоряжения не отменяю.
- Вы поспешили, - как можно убедительней заверил Максим начальника станции. - Ведь в Купол впустили пока только меня. И только ко мне явились ночью пришельцы, чтобы оставить целебный "апельсин". А это уже настоящий контакт, а не ваши посты и "Пингвины". Если вы не разрешите мне остаться на станции, клянусь, я расскажу об "апельсине" членам совета Мира, и меня все равно оставят...
- Вот нахаленок! - Тимофей Леонидович улыбнулся, но сразу же посерьезнел. - Ты извини, конечно, но тобой сейчас руководит не разум, а детский энтузиазм. Может статься, что всем нам отсюда...
Он не успел договорить. В коридоре послышался топот - кто-то бежал, а в следующее мгновение дверь кабинета резко распахнулась. На пороге стоял отец Максима.
- Тимофей Леонидович! - он перевел дыхание и ткнул рукой куда-то в угол. - Там, возле склада, появились какие-то странные штуковины. Сбежались все наши, ожидают вас...
Экран тотчас опустел.
- Медведи из снега, яблоки из льда... - запел Максим, быстро надевая и застегивая комбинезон. - Начинаются дела - всякие чудесные, очень интересные...
Он выскочил в морозную ночь. Тихо, безоблачно, настоящий штиль. В воздухе повисли ледяные иглы - если запрокинуть голову и дышать ими тихо-тихо, то кажется, что на язык попадают отдельные звездочки. Вот они сияют - кристаллики небесного льда. А среди них непривычный и торжественный Южный Крест.
На другом конце поселка залаяли собаки. Мальчик с досадой топнул ногой - нашел время любоваться звездами! - и побежал на шум голосов, лимонный свет прожекторов, которые вспыхнули вдруг на высоких мачтах.
Возле самого склада, чья красная крыша виднелась за куполом столовой, Максим столкнулся с Мартой Ружевич, шеф-поваром станции.
- Привет, дай кушать, - крикнул он обычную дразнилку-приветствие, на что полячка не ответила лукавым "Хоч сто раз, дзицятко", а схватив его за руку, обеспокоенно заглянула в глаза.
- Максим сбежал?
- Потом, Марта, потом. Меня пришельцы вылечили... Побежали, а не то мы все прозеваем...
Они сразу увидели ЭТО. На ледяной площадке, расчищенной под аэродром, огромной кучей лежали необычные предметы. Красные, синие, зеленые, желтые шары, параллелепипеды, кольца, кубы блестели полированной поверхностью, в бесчисленных плоскостях отражались огни прожекторов. Максиму показалось, что здесь пробегал какой-то великан, споткнулся и уронил на снег коробку елочных игрушек.
