На следующий день отец Алексей пошел лично обходить дворы. Крестьяне встречали его радушно, приглашали в дом, усаживали за стол. В большинстве горниц были иконы – это радовало. Однако стоило только отцу Алексею изложить свою просьбу, как люди сникали. Слушая страстные речи священника, молча отводили глаза. Никто впрямую не возражал, но и следовать почину, видимо, не собирался.
Однако отец Алексей вернулся домой, все-таки надеясь на лучшее. Зашел в сарай, старательно выбрал крепкий брус, прибил к нему гладкую доску. Вытащил случайно найденные вчера запасы акварели, старательно, чуть ли не высовывая по-школярски язык, вывел на доске надпись. Вынес сотворенный плакат на берег, вкопал глубоко в землю. Полюбовался на дело рук своих. «Кормление русалок запрещено!» – значилось крупными буквами. Опасливо покосился на озеро – гладь была пуста и спокойна.
Весь день отец Алексей выходил на крыльцо, поглядывая то на возвышающийся плакат, то на пустые мостки. Все было в порядке: никто даже не пытался пробраться в запрещенное место. Проводив солнышко за горизонт, отец Алексей с чувством выполненного долга отправился спать. Ночь прошла тихо.
Ранним солнечным утром отец Алексий вышел наружу и первым делом кинул взгляд на шедевр вчерашнего труда. Сооружение было на месте. И это все. Потому что весь плакат был увит гирляндами пожухлых, уже начинающих засыхать водорослей, а на помосте – мокрые разводы, раскрошенные остатки ночного пиршества да небрежно брошенный платок, в котором отец Алексей опознал узелок давешней бабы Стеши. Стало понятно, что его речи прошли втуне. Отец Алексей стиснул зубы и ушел в дом.
Следующие ночи он не спал – дежурил.
Первой он выловил бабу Стешу.
– Так как же, батюшка, не кормить-то… – залепетала растерянно женщина, пойманная с поличным. – Вреда от них никакого, а польза большая… Водоросль убирают, рыбку разводят… Поют опять же красиво… Бывает, выйдешь на зорьке… – воодушевилась женщина.
Отец Алексей, тут же вспомнив недавнюю зорьку, налился маковым цветом.
– Баба Стеша! – прервал он старушку. – Не надо их кормить! Христом Богом прошу!
– Так… – пробормотала женщина. Помялась, глядя на пустой помост, махнула рукой. – Ладно, батюшка. Как скажешь, родимый…
Развернулась и, опустив голову, побрела обратно. Длинный подол цветастого платья цеплялся за мураву на тропинке, а в руке бессильно висел узелок с подношением.
Потом был пухлый веснушчатый парень, потом долговязый – косая сажень в плечах – тракторист. Потом парочка хихикающих девчат. А потом три дежурства были пустыми, и отец Алексей возрадовался. Терпенье и труд, как известно, все перетрут.
Следующая ночь, которую он решился провести наконец-то в постели, прошла спокойно. Но когда поутру он вышел на порог, то один взгляд на мостки подтвердил его опасения – ночью русалок кормили. И тогда он решился на крайние меры.
* * *
Строительная бригада ожидалась через несколько дней, но отцу Алексею хотелось сделать что-нибудь для храма уже сейчас. Он разбирал завалы, вытаскивал обломки досок, свалил несколько груд мусора и, несмотря на то что пот градом катил по лицу, щекам и шее, чувствовал глубокое удовлетворение – дело продвигалось.
В момент, когда он, пыхтя, пытался выдернуть из кучи обсыпавшейся штукатурки очередное упрямое бревно, позади послышалось тоненькое:
– Здрасьте…
Отец Алексей с неохотой выпустил непобежденную деревяшку, оглянулся. У дверей силуэтом на фоне льющегося снаружи света стояла девочка: короткое платьице, сандалетки на босу ногу, две мышиные косицы.
– И тебе не хворать, Машенька, – пожелал отец Алексей, опознав внучку бабы Стеши. Потер ноющую поясницу. – Гуляешь?
– Ага… – девочка, поколебавшись, шагнула через порог. – А тут ремонт?
– Что-то вроде, – признался отец Алексей.
– Хорошо, – кивнула посетительница.
Окинула серьезным взором рассортированные кучи строительного мусора, перевела взгляд на настоятеля, внимательно оглядела его с головы до ног:
– А почему ты в платье, как тетенька?
– Ну-у-у, это не платье… – замялся отец Алексей, позабавленный неожиданностью вопроса. – Я – настоятель, священник. А на мне – специальная одежда. Форма. У вас в школе есть форма?
– Есть. Только я еще не учусь. А что такое священник?
– Это человек для разговоров с Богом. Ты знаешь про Бога?
– Да, – важно кивнула девочка. – Мне бабушка говорила. Это тот, который наверху.
– Бог – он везде. И во всем. Это он сотворил мир вокруг, небо, солнце. И мы с тобой божьи творения… – попал на привычную стезю отец Алексей.
– А русалки? – перебила его девочка. – Они тоже?
Отец Алексей поперхнулся. «Если так рассуждать… – мелькнуло в голове. – Если с этой точки зрения…»
– А почему ты их не любишь? – не дала додумать Машенька.
– Э-э-э… – протянул отец Алексей, соображая, как объяснить ребенку… А, собственно говоря, что объяснить? Про купающихся голых женщин?
– А бабушка говорит – они хорошие, людям помогают. Значит, о них нужно заботиться, – гнула свое девочка. – А бабушку надо слушаться. Правильно?
Ну что тут скажешь?
– Машенька, ты пока беги, поиграй, – елейным голосом предложил отец Алексей, прибегая к всегдашней трусливой уловке взрослых. – Я работу доделаю, и мы с тобой потом поговорим. Хорошо?
Девочка, словно подозревая в обмане, нахмурила светлые бровки, неохотно кивнула:
– Ла-а-адно…
Маленькая фигурка исчезла за дверным проемом.
Отец Алексей вытер со лба пот и вернулся к работе. Однако короткий разговор с неожиданной гостьей никак не шел из головы. Отец Алексей таскал доски и думал.
Чего, спрашивается, он так взъелся? Ну русалки, ну с хвостами. Худого вроде и впрямь ничего не делают. А коль вспомнить первую встречу, так и не скажешь, кто кого тогда пуще напугал. Окатили его холодной водицей, так подумаешь – невидаль! Вот ворвался бы он в женскую баню – тьфу-тьфу-тьфу! – так бабы могли бы и шпарным кипяточком попотчевать. Может, зря он придумал эти крайние меры – разобрал доски на помосте? А ну как кто пойдет да оступится? На бывшем плакате «Кормление русалок запрещено» он, вестимо, повесил бумагу: «Внимание! Помост разобран!», но кто его знает…
– А-а-а! – донесся откуда-то с улицы далекий и пронзительный крик.
Отец Алексей швырнул в сторону доску и выскочил наружу. Внизу, рядом с разобранным помостом, среди солнечных бликов, весело пляшущих на воде, отчаянно била руками маленькая фигурка.
Отец Алексей кинулся к озеру. Мелькали кусты, скакала тропинка под ногами, зелень травы слилась в одну сплошную линию. Он вылетел на берег, в один миг миновал целую часть настила, упал на живот, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь толщу воды. Где она?! Только ведь была?! Вскочил, сдернул рясу – не умея плавать, но собираясь нырять.
