— Исчез? Каким образом?
Космонавт подошел к окну и долго смотрел на игру обезьян, швырявших в него колючими шишками аканфа. Было тихо, мягко шумела кондиционная установка, распространяя по комнате струи прохладного, с запахом хвои и озона воздуха.
Не оборачиваясь, космонавт продолжал:
— Я хорошо помню, как это произошло. В тот день Белов пришел в Центральный пост. Невысокого роста, полный, с густыми кудрявыми черными волосами, он был всегда жизнерадостным, смешливым, общительным человеком. Он, по-видимому, кое-что понимал в происходящих явлениях и был чем-то так заинтересован, что даже перестал обращать на нас внимание. На наши вопросы он отвечал односложно, как отвечает погруженный в размышления человек.
Он пришел в тропическом шлеме, и, когда снял его, мы увидели, что его голова начисто обрита. Под мышкой принес какое-то странное приспособление, напоминающее герцогскую корону с лучами, загнутыми внутрь. На конце каждого луча чернела мягкая резиновая присоска. От блестящего, по-видимому, полого кольца, объединявшего лучи, тянулся длинный кабель. Белов молча подключил кабель к клеммам наружной антенны дальней связи и надел корону на голову. Присоски впились в голый череп. Мы, я и штурман, молча смотрели на эти манипуляции. Я спросил Белова, что это значит. Он посмотрел на меня и сказал:
— Если со мной что-нибудь случится, капитан, сообщите об этом в Институт физики пространства. Передайте только: 345 тире К тире 15. Они поймут. — И повторил: — 345 тире К тире 15, запишите.
Потом он посмотрел на нас обоих по очереди и, щелкнув тумблером на маленькой черной коробочке, висящей на ленте у него на шее, начал медленно вращать какой-то верньер. В следующий момент я почувствовал, что не могу оторваться от его взгляда, что какая-то сила, более могучая, чем моя собственная воля, полностью завладела моей психикой. Через минуту я уже не видел Белова, не видел его зрачков. Мне стало жутко, мурашки поползли по спине, но я был бессилен сделать хотя бы малейшее движение. Зрачки Белова, увеличившись, словно поглотили меня, я вошел в их тьму и вдруг увидел, как на аспидно-черном фоне протянулись жемчужно-серые нити, которые, плавно колеблясь, плавали в пространстве. В точках, где они пересекались, бесшумно взрывались и завивались в бешеном вращении оранжевые, алые, бело-фиолетовые, голубые спирали. Эго было похоже на фейерверк. Я смотрел на это зрелище, и у меня было такое ощущение, что меня нет. Я не чувствовал своего тела, не замечал окружающего. Прошла, кажется, вечность, когда постепенно, сквозь ослепительно черный фон начали проступать смутные пятна, которые постепенно прояснялись, наливались контрастом, и я понял, что вижу приборы, укрепленные на противоположной стене поста, пульт метеорной защиты, лицо Белова. Оно было все так же напряженно и сосредоточенно. Неожиданно лицо и вся его фигура поплыли и исказились, словно отражение на поверхности воды, тронутой рябью. Словно прозрачная волокнистая дымка прошла между нами. Фигура Белова причудливо изогнулась и плавно скользнула к стенке. Лицо его стало смутным, с застывшим выражением сосредоточенности. Я не мог поймать его взгляда, хотя по-прежнему смотрел в глаза. Постепенно сквозь его лицо стали проступать предметы, которые были сзади… Оно словно таяло, делаясь все более прозрачным! Его еще можно было различить: колеблющаяся дымка смазывала черты, но я видел, что его выражение не изменилось… Он ушел в стену, как будто ее не существовало и… исчез. Я вздрогнул, услышав, как упала, корона, которая была на его голове… — Космонавт замолчал и отвернулся. — Я видел это своими глазами. От него осталась только куча одежды, корона, да черная коробочка… Штурман тоже видел, но он не может этого подтвердить, он погиб на Лоре. Укус летающей пиявки… А Белов так и не вернулся… Я до сих пор чувствую себя виноватым в его гибели, хотя и не знаю, в чем моя вина. Я слышал ваш спор. Вы говорили об Узловых Переходах. По-видимому, мы оказались в одном из них. Но куда делся Белов? Он словно растворился в воздухе, исчез…
— Понимаете, — взволнованно перебил его нейропсихолог. — Я представляю себе это так: наше пространство — это вроде бы моя голова, а шляпа… — Он потянулся за шляпой, но Сергей отодвинул ее подальше.
— Послушай, Крикк! — сказал он странным голосом и замолчал, борясь с волнением. — Я сдаюсь. Похоже, ты прав. Но и я прав тоже. Взаимопроникающие пространства существуют! Вы понимаете, друзья? Существуют! Эффект Белова! Белов ушел в сопутствующий мир. Он остался в том же объеме, но он стал неощутим для наших органов чувств. Практически он исчез, и в этом есть что-то от мистики, но это только на первый взгляд.
— На взгляд профана, — поддакнул Петти. — Материя не исчезает и не появляется из ничего.
— Подождите, — сказал космонавт. — Мне грустно. Вы говорите: «Эффект Белова, исчезает, не исчезает», а я бы хотел, чтобы все это мне пригрезилось… Но это было! Было! На обратном пути я ожидал что все повторится, — обратно мы шли тем же курсом — и в душе надеялся, что Белов вернется. Кто знает, что он там задумал, но… ничего не произошло. «Эффект Белова» не повторился. — Космонавт опять надолго замолчал, потом вдруг вздрогнул и спросил: — В чем сущность перехода?
Сомов печально покачал головой:
— Я думаю, что переход в сопутствующее пространство ведет к полной внутримолекулярной перестройке вещества, а может быть, и внутриатомной. Никто не знает, как переносит этот процесс живое существо, но скорее всего… — Сергей развел руками. — Судя по твоему рассказу, он был уже мертв, когда начал исчезать, делаться прозрачным, — вспомни его окаменевшее лицо, безжизненный взгляд, а может быть, и еще раньше, когда ты перестал видеть этот чужой мир. — Слово «чужой» Сергей странно выделил.
— Чужой мир? — воскликнул космонавт. — Значит, ты думаешь, что эти спирали, нити — это и есть…
— Да, думаю. Сопутствующий мир. Белов видел его перед… смертью, и непонятным образом его зрительные ощущения индуцировались в твоем мозгу. А может быть, и не только в твоем? Ты, помнится, говорил, что при эксперименте присутствовал штурман? Он тоже… видел?
— Я не спрашивал… тогда, — смущенно пробормотал космонавт. — Ты же знаешь… Я говорил, что мы… боялись признаться друг другу в безумии… глупо, конечно. А потом он…
— Да, я помню, он погиб, — сказал Сомов. — Теперь я полностью представляю всю картину открытия. Вы, видимо, попали в пояс, где свойства силовых полей сопутствующего пространства сказывались особенно сильно, и Белов воспользовался этим для проверки своей гипотезы. Это поле было настолько мощным, что без промежуточного усиления смогло вызвать резонанс с психодинамическим полем нейтронов мозга. Резонанс оказался достаточным, чтобы вызвать излучение мозга и воздействовать им на нервные системы окружающих…
