Ознакомительная версия.
— На венок, — хихикнул Воробей.
Дылда и Марисабель разом шикнули, а Открывачка сверху дал щелбана. Воробей заткнулся.
Стар пожал накачанными плечами:
— Я, кажется, уже всем рассказывал. Ладно, может, кто-то не в курсе… По-моему, неплохая идея. В учительской говорят, Ева черт-те сколько не была в Срезе, так что, думаю, будет в тему подарить ей путевку на две недели, на сразу после экзаменов. Наш у нее последний, я узнавал и учительской. Красиво, правда? Не попсово, как сервиз или там что. У кого из народа не спрашивал, все за. Но если кого давит жаба на двадцатку…
Он обвел притихшую курилку бреющим взглядом с высоты своих метр девяносто три, снова незаметно сглотнул и добавил:
— Все-таки сороковник. Не каждый день.
Тишина под лестницей стала осязаемой, будто клубы сладковатого дыма.
Бейсик откровенно кайфовал.
— Если я правильно оцениваю ситуацию, — наконец начал он, поправляя дамскую сигарету за оттопыренным ухом, — среди нас есть о-очень малоинформированные личности. Повторяю специально для этих некоторых: как стало известно вчера во второй половине дня…
— Шухер, — сообщил Лысый.
* * *
— Присаживайтесь, госпожа Роверта.
— Анчарова, — автоматически поправила она.
— Да, конечно, — без улыбки согласился сотрудник, заглянув в бумаги. — Анчарова Ева Николаевна. Садитесь.
Он был в штатском. Впрочем, он и вправду был штатским: цивильный характер некоторых спецслужб — одно из завоеваний демократии. Серый костюм с желтым галстуком, не вызывающим, а просто безвкусным, и никакое кабинетное лицо. Эва не могла понять, с этим ли человеком она разговаривала в прошлый раз — или с другим, похожим?
— Вас пригласили, чтобы задать несколько вопросов. Но прежде всего примите наши соболезнования, Ева Николаевна.
Она приняла, утвердительно опустив ресницы. Этого достаточно. Дальше.
На столе перед цивилом, кроме компьютера, телефона и разрозненных кип бумаги, имелась тезеллитовая статуэтка дракона из серии «На память о Срезе» и фотография в тезеллитовой же рамке, развернутая так, что не разглядеть, кто на ней изображен, — а любопытно. Любопытно Эве было и в прошлый раз, да и дракона она запомнила: значит, стол тот же самый. Но, может быть, сотрудники за ним меняются посменно?
— Кроме того, я от имени нашего ведомства хотел бы извиниться перед вами, — сказал он, и Эва вскинула голову. — За допущенную утечку информации. Поверьте, мы сожалеем об этом, Ева Николаевна.
Разумеется, она не собиралась ничего демонстрировать, протестовать, идти на конфликт. Хотела снова опустить ресницы: переходите к следующему пункту, и поскорее. Иронический смешок вырвался сам собой, беззвучный, как грамотная подсказка с первой парты, почти без движения губ. Но цивил, видимо, в свое время отнюдь не блестяще учился в школе.
— Мы сожалеем, — с нажимом повторил он. — Может быть, кофе?
Эва отказалась. Тоже беззвучно, раз уж до него так хорошо доходит.
— А я, с вашего разрешения… Люда!.. Кстати, я бы рекомендовал, кофе у нас хороший. А разговор нам с вами предстоит долгий. И ответственный.
— Уговорили, — она усмехнулась уже откровенно, ядовито. — Со сливками.
— Два кофе со сливками, Люда. И проследи, чтобы нас не беспокоили.
Он замолчал, уткнувшись кабинетным лицом в компьютер: техническая пауза для секретарши. Эва едва сдержалась, чтобы не заерзать нервно на стуле. Как это всё неприятно, тревожно, не вовремя. Сегодня вроде бы должны дать разрешение на кремацию, его нужно завизировать в трех местах, разбросанных по городу, и успеть до шести. С этим допросом она рассчитывала отстреляться, как всегда, самое большее за полчаса; наивная. «Долгий и ответственный разговор. Не беспокоить».
Какого черта им от нее может быть нужно — теперь?!
— У вас возникли трудности с похоронами?
Она вздрогнула. Оказывается, кофе уже принесли — когда?.. надо полагать, признак профессионализма секретарши — и, судя по запаху, правда хороший. Эва протянула руку за чашкой, попутно коснувшись драконьего крыла статуэтки; тезеллит ответил теплой пульсирующей волной. Не подделка.
— Нет, спасибо. Всё нормально.
— Возникнут.
Эва пожала плечами. Чтобы это быстрее кончилось, все резкости и обвинения, а также непроизвольные смешки лучше держать при себе. Тем более что всё равно ничего уже не изменишь. Кто у него там в рамочке — любимая женщина?.. нет, скорее всего, счастливое семейство. Такие всегда сразу заводят образцово-показательную семью. Минуя этап любви.
— Прочтите, — цивил протянул ей ксерокс газетной вырезки. Грязноватый, с кляксой вместо фотографии.
— Спасибо, я не читаю газет.
— И все-таки. Я прошу вас, Ева Николаевна.
Она поставила чашку на стол, взяла листок. Прочла вслух, без выражения:
— «Левая организация «Равенство» протестует против похорон на нашей земле кровавого тирана Николаса Роверты, известного также как Лиловый полковник. «Равенство» возмущено тем фактом, что полковник Роверта не был при жизни выдан властям государства, претерпевшего столько горя во времена его диктаторства. Активисты заявляют о своем намерении пикетировать похоронную церемонию…» Полная чушь, — она сложила листок вдвое. Затем вчетверо. — Насколько я знаю, это «Равенство» — горстка городских сумасшедших. И потом, никакой церемонии не будет. Нечего пикетировать.
Цивил покачал головой:
— Согласен, это мелочи. Но мелочи очень неприятные. Боюсь, вы не сумеете нормально похоронить отца и не будете уверены, что никто не потревожит его прах. А школа? Вы ведь еще не ходили на работу с тех пор, как…
— Вы следите за моими передвижениями?
Он усмехнулся, уронив каплю кофе на желтый галстук. Негромко выругался. И вернулся к усмешке, словно к отложенной телефонной трубке:
— И кто только не следит сейчас за вашими передвижениями, Ева Николаевна!.. Но перейдем ближе к делу. Мое ведомство осознает: в том, что информация просочилась в прессу, есть доля нашей вины. Поэтому и часть ваших проблем мы берем на себя. Полковник Роверта будет похоронен с воинскими почестями, на охраняемой территории кладбища для особого контингента. Не надо морщиться. Если вас не устраивает этот вариант, мы можем организовать скромное погребение инкогнито…
Инкогнито! У нее уже выработалась идиосинкразия на это слово. Микроскопический квадратик между пальцами больше не хотел перегибаться пополам. Эва уронила его под ноги, пусть валяется.
— Нет, почему. Я согласна на воинские почести. Отцу было бы приятно.
Сотрудник покивал и сделал какие-то пометки в бумагах. Потом отпил кофе и вдруг интимно спросил:
Ознакомительная версия.
