И Вольфганг, вытащив из кармана пачку фотокопий, положил одну из них перед Бейкером, который тут же узнал фрагмент злополучного снимка, которым интересовалась пара вчерашних посетителей в кабинете Флика. Фотография генерала вдруг стала расплываться перед глазами Гюнтера, потом она заволоклась какой-то белесой пеленой, и… лучший репортер газеты «Керц» сполз по гладкой кожаной подушке кресла на исшарканный ногами полицейских ковер.
Он очнулся с мокрой салфеткой на голове. Дорнье испуганно смотрел на друга, склонившись над ним со стаканом воды:
— Послушай, старина, у тебя совсем скверный вид? Ты болен? У тебя что-то случилось? Сейчас я вызову доктора…
Он уже потянулся к звонку, но Бейкер решительно запротестовал:
— Нет-нет, не надо доктора!
— Но в чем тогда дело? Говори!
И Гюнтер, поднявшись, поведал свою историю. Дорнье, выслушав его, задумался.
— Да-а, — протянул он. — Видимо, дело закрутилось не на шутку. Эти ребятки, — он понизил голос почти до шепота, — из военной разведки. Они у меня тоже были…
В этот момент раздался телефонный звонок. Дорнье взял трубку.
— Слушаю.
И по мере того, как комиссар полиции внимал говорившему на другом конце провода, лицо его становилось все серьезнее. Наконец он бросил в трубку тоном приказа:
— Не теряйте его из виду! Я еду к вам!
Он повернулся к Гюнтеру:
— Кажется, напали на след. — И предложил: — Хочешь, поедем? Заодно освежишься на воздухе.
Бейкера еще поташнивало, но голова уже перестала кружиться, и он согласился. Да и могло ли быть иначе! Репортер и при смерти — репортер. Поэтому, не отставая от Дорнье, он спешно выскочил к машине, дежурившей у входа в полицейпрезидиум.
Вольфганг нетерпеливо газанул, и машина с места взяла приличную скорость.
По городу, где движение было интенсивным, они ехали молча. Только раз, задержавшись на рубеже светофора, Вольфганг, сжав баранку, с досадой зыкнул на краснеющий глаз:
— Еще тебя тут не хватало!
Вырвавшись из сетей уличных переходов и перекрестков на скоростную загородную трассу, машина помчалась стрелой. Справа и слева затанцевали в веселых хороводах березы и сосны. И на эту зеленую лесную круговерть сверху, с белых-белых облаков, сыпался золотой дождь лучей.
Почин лета, как называют в народе июнь, выдался в этом году теплым и ласковым. Природа манила человека на отдых. Дорнье уже собирался было ехать в родной Эльзас, на землю предков. Но, пока о лжегенерале не будет распутано, об отпускной благодати не может быть и речи…
Минут через двадцать пять бешеной скорости подъехали к реке. К машине подскочил прятавшийся в кустах сотрудник полиции.
— Вон торчит!
И полицейский указал на берег, где маячил с удочкой полный, лет сорока пяти, крепкого телосложения мужчина. Несмотря на жару, он был в костюме с галстуком, в шляпе и больших темных очках. Брюки закатаны до колен, ноги — босые. Рядом, на пологой лужайке, стоял «мерседес-бенц». Всем своим видом рыбак являл на речном берегу полную нелепицу и напоминал скорее персонаж из какой-то кинокомедии, нежели истинного гражданина ФРГ.
— Я с ним говорил. Очень подозрительный тип. Назвался… — тут полицейский произнес имя известного поэта.
— Да? — удивился Дорнье. — Но ведь тот худенький! Я же был десять лет назад на его творческом вечере. Помнится, был он на вид довольно щуплым, хотя стихи и впрямь тронули душу.
— Ну вот! — торжествующе осклабился полицейский. — Я тоже подумал, что врет. Будем брать?
По знаку коллеги из кустов вышли еще два сотрудника полиции.
— Погодите, — остановил их пыл Дорнье. — Не надо спешить, — и стал внимательно разглядывать рыболова. — Вы пока будьте начеку, а мы с Бейкером побеседуем с этим «поэтом».
Друзья спустились по склону берега к рыболову и, остановившись рядом, стали наблюдать за его действиями. Тот даже не обратил на них внимания. Оба сразу же отметили, что рыболов перед ними аховый или вообще никакой. Достав из банки длинного и жирного червя, он цеплял его крючком за середину и неуклюже, подняв фонтан брызг, забрасывал леску метра на полтора от берега. Подождав пару минут, он вытаскивал удочку из воды, снимал с крючка червя, нацеплял другого и так же шумно и неловко вновь закидывал леску в воду.
«Странно, почему он еще ни разу не поймал себя за штаны?» — подумал про себя Бейкер.
Когда горе-рыбак проделал комическую операцию в десятый раз, рыбацкое сердце Вольфганга не вынесло:
— Послушайте, — с укором произнес он. — Так вы никогда ничего поймать не сможете! — В голосе Дорнье было столько обиды и переживания, что чудак-рыболов встрепенулся, по-птичьи склонив голову набок, взглянул на друзей и искренне удивился:
— Неужели?
— «Неужели», «неужели», — передразнил его Дорнье. — Дайте-ка вашу снасть! — скорее потребовал, чем попросил он и протянул руку.
— Пожалуйста, — согласился мужчина и, отдав удочку, вынул из кармана платок. Сняв шляпу, он вытер вспаренную лысину.
Дорнье выбрал в банке небольшого червя, насадил его на крючок по всем правилам рыбацкого искусства — «за воротник» — и, поплевав на наживку, ловко забросил ее далеко от берега, чем вызвал бурное восхищение незнакомца.
— Стойте тихо, — шикнул комиссар полиции, подавая удилище. А как потянет, тащите. Сначала подсекайте. Ясно?
Незнакомец благодарно улыбнулся и, молча кивнув головой, вдруг полез в карман за записной книжкой. Положив удилище на землю, он принялся что-то записывать. В этот момент поплавок дернулся и поплыл, приплясывая по воде. Рыбачий инстинкт у Дорнье сработал мгновенно — и гладью реки, сверкнув, взлетела серебристая плотвичка. Она была по воздуху транспортирована прямо на берег, под ноги хозяина удилища. Тот быстро содрал с головы шляпу и накрыл ею плотву, как пойманную птицу. Сверкая люминисцентной лысиной, он, довольный, сказал:
— Я теперь понял, как ее ловить, хитрющую. Спасибо за науку! — И он с благодарностью потряс зажатую в своей потной ладони руку полицейского комиссара.
— Пожалуйста, — ответил Дорнье. — Для меня это пройденный этап — плотва. Вот голавль — это другое дело!
— А вы тоже приехали ловить? — спросил незнакомец.
Бейкер, который во время рыбацкого урока успел внимательно изучить незнакомца, ответил:
— Да, мы тоже ловить… Только другую рыбку.
— А… — так ничего и не поняв, сказал незнакомец.
Друзья простились с рыболовом и поднялись к ожидавшим их блюстителям порядка.
— Выяснили? — спросил нетерпеливо полицейский.
— Выяснил, — грустно ответил Дорнье.
