Учитывая, что на Земле за адекватный срок, предшествующий анализируемым пяти месяцам, было отмечено только 203 случая аналогичных преступлений (процентный расклад по тому периоду см. доклад A-VII/5427-5), считаю необходимым очень серьезно исследовать выявленные закономерности. Сам я, напоминаю еще раз, не обладаю знаниями, необходимыми для достоверного психологически-социального анализа причин.
Данных по орбитальным поселениям и по Лунным колониям не имею и настоятельно прошу открыть доступ к ним либо мне, либо кому-то другому.
Аналитик Ромашка-47».
Виза на докладе (отпечатана на карманном принтере, нет ни ручной, ни компьютерной подписи):
«А-1 Только для служебного пользования.
Замеченную Ромашкой-47 корреляцию с конфессией считать случайной, так же как и прочие отмеченные корреляции. Все это противоречит теории разумного материализма, след. — совпадения».
Кода «А-1» вполне хватило для того, чтобы машины качественно похоронили доклад в спецархиве Интерпола. Вдобавок буквально через день после появления процитированной визы начался очередной скандал, связанный с коррупцией среди высших чинов Международной Полиции. Скандал оказался необычайно громким, а в самый его разгар случился непонятнейший, невозможный пожар в спецархиве этого ведомства[5].
Доклад превратился в не идентифицируемый пепел. Ромашка-47 еще до этого при вполне невинных обстоятельствах попал в аварию атомокара и стал ало-белой, чуточку радиоактивной лепешкой. Еще два человека, знавшие о материале (но не читавшие его), заболели неизвестно как подхваченным в-энцефалитом[6] и в результате получили неизлечимую и тотальную амнезию.
В правительство США данные о «деле детей» поступили от некоего предприимчивого репортера голографвидения, умудрившегося добраться до высших чинов ФБР и передать собранную информацию именно им. Этот «герой» охотно подставил свой рот под большую пачку денег, а также занял предложенную ему неофициальную должность в Бюро.
Новости о потерях потенциального «ментального капитала» страны сильно обеспокоили президента — человека, выросшего в весьма суеверной семье. Поэтому, не волнуясь по поводу соответствия мнений науки и картины преступлений, он додумался до «гениального» хода и немедленно связался с Кремлем. Там втихомолку похихикали над Белым домом — вначале. Потом какой-то придворный ученый в полупьяном виде, на пари, сумел втиснуть под эти факты научную базу.
Раз было доказано, что эти факты имеют право на существование — отношение к ним тут же изменилось. Вашингтон получил согласие Москвы через три дня после той исторической вечеринки с «девочками» и пари.
Президент США был доволен — он не посылал своих сограждан в лапы Дьявола, получая информацию за правительственные деньги. Значит, скорее всего на следующих выборах можно будет козырнуть не только интуицией, но и гуманностью.
И его русский коллега был удовлетворен: страна получала приоритет!
Таким образом действие с Земли перенеслось в Космос.
Глава 1. О веселых делах под Сатурном
«Дальний» стартовал точно по графику. Его капитан, Артур Истомин, был на своем месте. Полет к Титану — промежуточной базе экспедиции — проходил штатно. Почти весь экипаж спал в анабиозе — он дает организму неплохую стимуляцию, а запас сил может пригодиться в будущем. Все системы планетолета работали с надлежащей космической четкостью, и капитан мог позволить себе роскошь — почаще запираться в каюте, пореже говорить с бодрствующими подчиненными…
Орбитальная база «Титан» спокойно кружила вокруг одноименного спутника Сатурна. Она была последним стационарным присоском щупальцев, вытянутых Землей в Мироздание. Сюда постоянно пристыковывались огромные, неповоротливо-смешные «грузовики» с Метрополии; почти весь груз из их трюмов тут же увозился маленькими, маневренными шлюпками-автоматами, подскочившими из временных экспедиционных лагерей на Тефии, Энцеладе[7] и т. д. Изредка прилетали более романтические гости — планетолеты, собравшиеся на Окраины Системы. Поэтому подготовка к приему «Дальнего», разумеется, была Событием, но Событием штатным, предусмотренным всем укладом жизни — даже более спокойной и безопасной, чем вечная политико-экономическая каша Земли.
Обитатели «Титана» занимались хорошо оплачиваемыми, непыльными делами: распределяли грузы, встречали, заправляли, ремонтировали, отправляли корабли, управляли автоматическими зондами. Никого, кроме зеленейших новичков, не волновали такие мелочи, как химерическая, пепельно-призрачная планета вверху и вторая, лениво играющая внизу тяжелыми, мутно видимыми в серых лучах облаками. Оба эти мира словно зажали между собой земной, металлический коробок. Но во внутренностях коробка было все: теплые, цветущие оранжереи, уютные каюты и рабочие комнаты. На голографических экранах шумели леса и реки.
Люди с безмятежной легкостью не замечали своих космических соседей — хотя вроде бы и постоянно их изучали. За мизерных два с половиной столетия освоения Солнечной системы Человечество имело проблемы только на планетоидах и планетах (в основном на Земле). Вакуум же вел себя вполне благопристойно — если не считать малоопасных метеоров, астероидов и солнечных бурь. Вдобавок все конфликты на кораблях и базах обычно решались достаточно быстро и просто. (Психологически homo гораздо труднее разгуляться в Открытом Пространстве, там, где вокруг одна пустота и под ногами нет никакой твердой почвы.)
Покой базы не смущался даже трупами, прилетающими на катерах. Десантники гибли, но гибли хотя бы на той же Тефии. Их свинцовые гробы, не вскрывая и даже не вытаскивая из герметичных упаковочных капсул, немедленно, с ближайшим «грузовиком», переправляли на Фобос. Там было межгосударственное кладбище для задохнувшихся, облученных, раздавленных. Земля и Луна остерегались принимать останки не вернувшихся из похода за двумя сокровищами XXII–XXIII веков — сырьем и информацией. Сырье сразу проглатывала огромная, вечно голодающая промышленность. А информация чаще всего пылилась «в надежных местах». Как угадать, какой факт особо ценен? Что завтра будет использовано в вековечной гонке за лидерством? Поэтому правительства перенимали опыт Плюшкина. А наука имела последствия…
И этот день «Титана» походил на другие. Два молодых практиканта-европейца с комфортом устроились в мягких креслах планетологов-наблюдателей. На базе могли себе позволить рабочие места салонного типа — равномерное орбитальное движение давало установить капризные, но великолепные противометеоритные пушки. Поэтому аврал здесь выглядел как простое ослабление света ламп в сопровождении зубной боли (от ультразвука).
