Слесарей отослали, таково было непременное условие Анны Кирилловны. Присутствовали мы с биофизиком и Вадим Петрович. На этот раз я продержал Раевед включенным три минуты.
— Ну, Анна Кирилловна, докладывайте, куда Вам удалось заглянуть, — взял быка за рога директор, — рай, ад?
Анна Кирилловна вначале с интересом на него посмотрела, но затем вдумалась в его слова, глаза ее потухли, она сгорбилась — ей-богу, сгорбилась, сидя в кресле! — и она тихим голосом ответила:
— Не рай. Не ад. Там холодно и скучно. Пустые комнаты… Можно, я пойду?
Я помог ей слезть с кресла и она на мгновение ко мне прижалась. Я подумал, что ее покачивает после Раеведа, но она подняла голову и ушла совершенно ровной походкой.
— Не рай, не ад, — пробормотал директор, — а что еще? Может, нам к священнику обратиться?
Вениамин Алексеевич полагал, что лучше обратиться к психологу. Они сговорились, что проконсультируются у того и другого. На этом первый день опробования аппарата закончился. Результат его действия меня, скажем прямо, удивил. Я-то ожидал, что он предоставляет людям некие приятные сновидения или галлюцинации. Но биофизик мои заблуждения рассеял.
— Сновидения наши, дорогой Роман, отражают работу мозга над текущей информацией. Мозг ее пережевывает, переживает заново, прокручивает возможные варианты. Если бы не сны, в которых мы на время сходим с ума, забывая всякую логику, наше сознание лопнуло бы под грузом всяких мелочей, которые требуют обдумывания. Крыша бы поехала гарантированно. Сон для мозга — как перезагрузка для сбившегося компьютера. Раевед стимулирует совсем другое состояние.
— Значит, с галлюцинациями тоже ничего общего? — уточнил я. — А на что тогда это состояние похоже?
— Ближе всего подойдет понятие транса, или глубокой медитации. Это измененное состояние сознания, не сон и не явь. Аппарат вначале подавляет корковую активность, заставляя мозг отключиться от текущих проблем, затем выравнивает активность эмоционального комплекса гипоталамуса. И только потом мозг переходит в трансовое состояние, сосредоточившись на долгосрочных, самых наработанных паттернах. Происходит суммация — и мозг порождает переживание воплощенной мечты. Так, во всяком случае, я это представляю, — закончил изобретатель.
Наутро весь институт гудел от совершенно невероятного известия: Анну Кирилловну вечером застали за сексуальной оргией со слесарями. Там же, в подвальных мастерских они напились после работы, ну, а потом приступили к групповым развлечениям. И застукала их всех жена одного из рабочих, пришедшая за своим благоверным, когда тот без предупреждения задержался на работе. Супруга слесаря была в ярости и требовала от администрации оргвыводов. Так что Вадиму Петровичу с самого утра было не до Раеведа.
Более всего поразил окружающих не сам факт — по пьянке чего только в нашей жизни не происходит — а произошедшие с Анной Кирилловной перемены. Эта старая вешалка даже не смущалась! Заявляла всем, что ее личная жизнь никого не касается, выглядела довольной, накрасилась-намазалась, да еще и платье одела, с декольте чуть не до пупка! Раевед, вне всякого сомнения, работал. Но работал не так, как от него ожидалось.
Биофизик, присев к верстаку, делился со мной результатами консультации с психологом. Тот предположил, что аппарат попросту извлекал из глубин подсознания некоторые образы, среди которых рай или ад занимали довольно скромное место. Образы эти носили столь символический характер, что рассчитывать на связный о них рассказ, как полагал психолог, не стоило. Так, как и с Анной Петровной получилось. И, кроме того, мы что-то знали о ней только на уровне сознания. В подсознании ее таилось нечто, о чем она сама не догадывалась. И вот это нечто вырвалось наружу, под действие аппарата она столкнулась с ним лицом к лицу.
Что она тогда увидела и ощутила, дама не рассказала даже директору. Но увиденное — мне было проще пользоваться этим словом — серьезно на нее повлияло. И все это происходило в полном соответствии с предположением неизвестного мне психолога. Тот считал, что Раевед весьма пригодится медицине. Не непосредственно видениями, которые аппарат вызывал — о них он, имевший приличную практику работы с больными, отозвался пренебрежительно, — но теми реакциями, которые начинали демонстрировать подвергнутые испытаниям люди. По недовольному виду изобретателя я догадался, что он предполагал для своего детища несколько другую область применения.
— Ученые нам не подходят, для них возможность заниматься наукой — уже рай, прямо сейчас. Набожные или подавляющие в себе некие порывы тоже не годятся. Может, стоит попробовать на аппарате самого обычного человека? — вслух подумал биофизик.
— Так мы одного такого попробовали уже, — возразил ему я, памятуя о Ваське.
Васек, надо сказать, пришел поутру трезвый и собранный. Сейчас он, ни на что не отвлекаясь, резал металлические листы для стеллажей. О вчерашнем путешествии в мир мечты слесарь не говорил, посылая всех интересующихся по хорошо известному в России адресу. Посылал твердо, но без злобы.
— А мы возьмем не пьющего, с нормальной семьей, без всяких амбиций и пороков. Словом, самого среднего из всех средних.
Задал мне чертов изобретатель задачку. Искать это чудо природы пришлось мне. Я местный, всех наших знаю, да и многих из тех, кто работает на других этажах, знаю тоже. Не стану утверждать, что Серега Балясин уж самый средний, но вроде под требования создателя Раеведа он подошел. Балясину я ничего не объяснял и не обещал. Мол, прибор работает нестабильно, требуется человек, который подробно потом изложит свои впечатления. Ни про рай, ни про ад я не упоминал.
Когда Серега слез с кресла с видом довольным, но, в общем, обычным, я заметил, как биофизик включил свой диктофон. Его лицо приобрело вид настороженный и напряженный. Похоже, он надеялся получить, наконец, представление о работе Раеведа.
— Поначалу я увидал себя со стороны. Лежит мое тело в кресле, а я сверху смотрю, как это вы между собой переглядываетесь и все на часы смотрите. А потом появилось пятно яркого света и я полетел в его сторону…
Вениамин Алексеевич даже привстал со стула и шею вытянул. Ясно было, что Серега ничего не придумал. Не такой он пацан. Даже при желании Балясин ничего последовательного сочинить бы не смог.
— … оказался на футбольном матче. Кажется, Зенит с Реалом играли. Но я был не на трибуне, а летал прямо над полем, вслед за мячом.
Лицо биофизика выразило явное недоумение. Но Серега, как оказалось, футбол не досмотрел. Дальше он оказался на тропическом острове, где девушки, в качестве одежды использующие гирлянды цветов, ублажали его пением и плясками. Далее Раевед забросил его на автогонки, потом был концерт… Несчастный биофизик опустил голову и уныло разглядывал носки своих стоптанных ботинок.
