Голос автомата заставил меня вздрогнуть. Нельзя так увлекаться своими мыслями, особенно если назвался космостюардом! Я быстро окинул взглядом лица. Кажется, никто ничего не заметил.
Но я рано обрадовался. Послышался еле различимый щелчок. Виктор Горт, спокойно усмехнувшись, спрятал камеру. Дурацким же было выражение лица, которое он запечатлел! Ну и черт с ним, обозлено решил я.
Автомат несколько озабоченно повторил:
- Не скучно ли пассажирам?.. Могу предложить видеопрограмму. Будут высказаны пожелания или мне предоставляется свобода выбора?
Я встряхнулся:
- Может, действительно?..
- Будет какая-нибудь ерунда, - пренебрежительно сказал Тингли. - А впрочем, как все, так и я.
- Только, если можно, не очень громкое и чтобы не слишком мелькало, попросила Кора Ирви.
Мы заказали фильм-лекцию о Зеленом острове. Рустинг одобрил:
- Всегда хорошо знать, что тебя ждет впереди...
- Согласен.
И Виктор Горт щелкнул затвором. Это был "выстрел" в Сола. Меня немного покоробила такая бесцеремонность. Никогда бы не смог стать профессиональным голографом; по-моему, здесь необходимо совершеннейшее отсутствие щепетильности.
Мы знакомились с планетой, на которую летели, добрых три часа, и никто не устал. Вокруг нас глубоким дыханием дышал девственный лес, от штабеля березовых дров пахло свежими опилками, в нагретом солнцем воздухе хаотично плавали мириады мельчайших пылинок, давным-давно исчезнувших на Земле.
Программа прервалась. Вспыхнул неяркий свет.
- Приближается время сна, - деликатно сообщил автомат, - так что... Надеюсь, пассажиры не задеты моим вмешательством?
- Ну что вы, - саркастически отозвался Тингли Челл. - Ничуть!
Автомат, приняв его слова за чистую монету, успокоенно кашлянул и вдруг поучительно изрек:
- Кто рано встает, тому бог подает. Раздался общий смех, и я подумал, что у ребят, создавших эту говорящую машинку, были неплохие головы.
Мы отправились спать в хорошем настроении.
Начался третий, последний день полета. Все было спокойно на борту "Эфемериды". Я окончательно вошел в роль космостюарда, хотя, как вы понимаете, перед стартом мечтал совсем о другом. Пассажиры, чувствовалось, были довольны мною; я отвечал им отнюдь не профессиональной - искренней доброжелательностью.
Вот только однажды мы крепко поспорили - по вопросу о причинах происхождения войн. Сначала я разошелся во взглядах с Тингли Челлом. Он утверждал, что древняя история Земли практически является не чем иным, как хроникой военных столкновений, и назвал мирные периоды "обусловленными жизненной необходимостью, ибо они были попросту вынужденными передышками, этакими мостиками" между войнами.
- Ведь в эпоху деления Земли на государства с различным социальным устройством причины для возникновения конфронтации не исчезали, не могли исчезать... Однако даже поединок боксеров делится на раунды - не потому, что на время перерыва перестает существовать повод для схватки, а чтобы дать соперникам возможность передохнуть.
Мне же казалось, что такой взгляд довольно примитивен. Причинами войн, утверждал я, были не только идейные, политические противоречия, но нечто, составлявшее в ту далекую пору важную часть самой человеческой природы.
- Здесь вы, пожалуй, в чем-то правы, - неожиданно поддержал меня Виктор Горт (я говорю "неожиданно", потому что интуитивно предчувствовал неизбежность антагонизма между нами двоими; увы, мое предчувствие оправдалось - тоже совершенно неожиданным образом). Я имею в виду: иначе следовало бы думать, что ликвидация войн как формы существования человечества есть заслуга государственных и разного рода общественных деятелей, то есть результат политики.
Не будь этого необъяснимого чувства неприятия Горта, даже, должен признаться, неприязни к нему, подсознательной готовности к конфликту с ним, я бы, наверное, согласился. Но я сказал:
- Вы считаете, что политика здравого смысла, доброй воли, утверждения взаимопонимания между народами не сыграла никакой роли в борьбе против страшной опасности глобального ядерного взрыва, некогда грозившего Земле гибелью?
- Отчего же, - нехотя ответил голограф, - на определенном этапе все-то, о чем вы говорите, свою миссию выполнило. Готов даже согласиться: именно усилия государств доброй, как вы сформулировали, воли в известной мере доказали несостоятельность апокалипсических пророчеств...
- Следовательно?.. - Я торжествовал.
- Ничего не "следовательно", - лениво возразил Виктор Горт, и я пожалел, что служебный долг обязывает меня к предельной сдержанности. А он продолжал с тем же раздражающим спокойствием: - Дело в том, что сама по себе политика в силу природы своей не может служить инструментом объединения стран и наций. Вы, пилот, несомненно, помните: греческое слово "politike" означает "искусство управления государством", и главная цель этого "искусства" сохранение существующей в данном государстве системы общественных отношений. Эрго, применительно к политике внешней, о которой идет речь, следует сказать, что она есть орудие защиты интересов конкретной социальной формации, противостоящей другой конкретной...
- Почему непременно "противостоящей"? - все-таки перебил я и спохватился: - Впрочем, простите... Однако в двух последних словах содержалась не столько попытка извиниться за невыдержанность, сколько капитуляция перед логикой голографа, и мы оба поняли это.
- Рад, что вы опередили мою мысль, - сказал Горт, не позволив себе улыбнуться и тем самым еще более меня разозлив.
Петр Вельд спросил заинтересованно:
- Что же в таком случае раз и навсегда отбило у человечества охоту убивать и вообще играть с огнем в общепланетном масштабе? - И сам ответил: Сдается мне, люди поняли - все, без исключения - бессмысленность такой игры. И, разумеется, ее гибельность. А уж в этом им помогли лучшие умы - в том числе, полагаю, и политики, которые вам, Горт, так не по душе.
Меня поразила мальчишеская улыбка Художника.
- Да, - признался он, - честно говоря, недолюбливаю... хотя и заочно, так сказать, поскольку ни одного живого застать не успел. О чем не жалею хорошо, что в политике отпала надобность! - Он продолжал уже серьезно, убежденно: - Государственные деятели - само собой, лучшие, действительно видевшие в своей профессии реальную возможность служить людям, - могли лишь на время отодвигать угрозу войны, предупреждать силою дипломатического таланта, ценою неимоверных усилий очередную, возможно, на сей раз катастрофическую, конфронтацию. Однако то были победы спорадического характера; они предотвращали последствия, не устраняя причин. Ясное дело: рождение на планете объединенного Общества лишило войны питательной почвы воевать-то не с кем стало...
