Больше всего обидело Ирреверзиблуса замечание Радарро о том, что пипогиго-попугай. Поэтому он, мутативно воздействуя на свойства пипогиго, этого ортогенного летающего яйцекладущего четвероногого, наибольшее внимание уделял не развитию его разговорных способностей, ориентируя того не на передачу, а на прием вокальной информации и на способность перевести ее в непосредственную ручную работу. Особенное внимание он уделил мутантному преобразованию рук ортогенного четвероногого для придания им большей гибкости и универсальности.
Параллельно с работами по совершенствованию качеств пипогиго он занимался развитием способов их размножения и плодовитостью.
Самочка пипогиго, размером с человека среднего роста, в месяц откладывала одно-единственное яйцо, маленькое, как горошина. Если оно было оплодотворено мужской особью, то в течение семи месяцев вырастало до величины тыквы. Молодой пипогиго не мог самостоятельно покинуть яйцо: скорлупа была слишком твердой и, чтобы она разбилась, мамаша-пипогиго должна была ударить яйцо о камень. Только тогда из яйца наконец мог выйти младенец с шафранно-желтым кожистым лицом и большими ороговевшими руками.
Большинство яиц (по наблюдениям Ирреверзиблуса за единственной самочкой, которую он привез из гор Альфа) оставались размером с горошину потому, что самец не проявлял никакого желания к оплодотворению или самочка сама избегала оплодотворения, будучи сильнее и крупнее самца.
Если же яйцо было оплодотворено, то под вопросом оставалось, склонна ли самочка насиживать его, и во многих случаях яйцо вырастало не больше, чем до размеров вишни, а затем и вовсе усыхало.
Даже если после семимесячного насиживания яйцо вызревало и было готово к разбиванию, неизвестно было, захочет ли мама-пипогиго вообще его разбивать. Часто родители до хрипоты спорили о том, кто должен разбить яйцо, а младенец тем временем задыхался в скорлупе.
Ирреверзиблус считал, что он и Радарро до конца своей жизни не смогут воспользоваться услугами пипогиго, если вопрос их размножения будет предоставлен лишь случаю и настроению самих пипогиго. И записал в свой дневник, который вел время от времени: «Мы должны стать обществом со сферой услуг на ортогенном массовом базисе».
Вначале представлялось необходимым повысить силу и рост самца пипогиго: отбирать у самочки яйца, индустриальным методом высиживать их и разбивать в специальных питомниках. Когда ему это удалось, он попытался уменьшить интервал откладки яиц, добившись пятнадцати штук в месяц, а также ускорил их созревание. Теперь им до разбивания требовалось всего лишь три месяца. И, поскольку Ирреверзиблус был небезызвестным даже за пределами Земли и к тому же очень настрадавшимся исследователем, ему удалось достичь результатов, которые позволяли ему гораздо раньше, чем мог ожидать Радарро, пригласить того (во главе целой комиссии) осмотреть первое учреждение службы быта по обслуживанию населения пипогиго.
Адам Радарро все еще испытывал странное чувство, вспоминая первую встречу с пипогиго. С другой стороны, он признавал, что надо прибегнуть к каким-то радикальным средствам, ибо за прошедшее время костюмы его стали напоминать лохмотья и, кроме того, у него появилась язва желудка.
Отправиться со всей комиссией в комбинат бытового обслуживания пипогиго ему пришлось пешком: почти все его автомобили невозможно было отремонтировать, а для тех, что еще могли передвигаться, не было горючего. И теперь он считал, что слишком поддался эстетическим впечатлениям, когда при встрече с первым пипогиго испытал подсознательный страх. «Сейчас не время выдвигать большие требования к красоте. Может быть, потом, когда наше положение изменится к лучшему, дадим дизайнерам задание придать им приятную внешность».
Планус Ирреверзиблус принял комиссию в ослепительно белом костюме и в снежно-белых новых туфлях. Его волосы больше не висели свалявшимися клоками — они были хорошо подстрижены и прекрасно уложены. Ирреверзиблус был выбрит, его очки обрамляла не шаткая, скрепленная лейкопластырем и нитками жестяная оправа — они были новые и сверкали точно так, как десятки лет назад, когда положение было вполне сносным. Радарро, застеснявшись, попытался прикрыть лохмотьями свое тело — торчащие отовсюду обтянутые сухой кожей конечности (в особенности чтобы не видна была ничтожная сморщенность более мягких нижних частей).
Ирреверзиблус был единственным, кто казался вполне упитанным. Радарро опять почудилось в его лице нечто мефистофельское.
— Нас принимают пипогиго в доме, который они сами построили, — сказал Ирреверзиблус. Это был павильон, смонтированный из искусственных бревен, наподобие доисторического блокгауза.
Радарро вынужден был признать, что пипогиго сработали его очень качественно, если Ирреверзиблус говорил правду, но когда у входа он увидел пипогиго, который встречал посетителей, с достоинством склонив голову, все это стало казаться Радарро более вероятным.
Хоть у пипогиго было все то же шафранно-желтое пергаментное лицо, из-за темных очков, надетых на нос, он показался Радарро не таким уж и отвратительным. Кроме того, на руках пипогиго (или, как Радарро их называл, «рабочих когтях») были перчатки, а на ногах — остроносые черные ботинки. Костюм его был не менее чист, чем платье Плануса Ирреверзиблуса.
Ученый воспитал пипогиго так, чтобы он не разевал нецивилизованно рот и, главное, не произносил ни слова, дабы впредь не могло возникнуть непристойных сравнений с попугаями.
Радарро показалось, что пипогиго чуть заметно ухмыляется.
— Взгляните-ка на рот этого ортогенного монстра, — прошептал он, обращаясь к члену комиссии. — Не кажется вам, что он язвительно усмехается?
— Нет, — ответил член комиссии. — Это присущие им от природы складки. Ведь пипогиго обладают самым большим количеством морщин из всех ортогенных четвероногих. Но Радарро настаивал: — И все же он ухмыляется!
То же впечатление преследовало его и при виде других пипогиго, которых им продемонстрировал Ирреверзиблус.
— Здесь вы видите пипогиго за относительно простой работой: чисткой обуви, платья, посуды, мебели, полов, стекол, а также при включении и выключении простейших электрических приборов и машин.
Пипогиго были в синих рабочих халатах, которые на спине топорщились над их крыльями — казалось, будто пипогиго горбаты.
Ирреверзиблус предложил комиссии дать пипогиго почистить ботинки. Пипогиго набросились на них и за пару минут вычистили до блеска. А поскольку ни у одного посетителя не было пары туфель, из которых не торчал бы палец или пятка, их также покрыли сапожным кремом и отполировали. Возникло даже впечатление, что у всех абсолютно целые ботинки. А когда Ирреверзиблус поручил другим пипогиго стряхнуть пыль с костюмов членов комиссии, сильные движения щеткой ортогенных служащих чувствительно задевали кожу, которая проглядывала сквозь лохмотья, и члены комиссии вздохнули с облегчением, когда в следующем большом помещении могли наблюдать, как пипогиго женского пола чистят пол с помощью пылесосов и полотеров.
