- Вот сюда и лезьте. Через пять минут на дорогу вылезете... Да не бойтесь! Там драконов нету - даже вода давно высохла.
Отсюда в город вода текла, а когда города не стало, все поворовали, покурочили... Ну, лезьте. А то мамка, поди, с ног сбилась искать... Папка-то есть у вас? Есть? Во выдерет - почище драконов будет...
В трубе только сначала было светло и не страшно. А потом стало душно и темно. Она поворачивала, и свет сзади медленно мерк, пока совсем не исчез.
Они пробирались ощупью, хватаясь за покатые стены. Стены почему-то были горячими.
- Слав... А вдруг тут какой-нибудь дракон остался?
- Не... Тесно ему тут. Он же крылатый.
- Давай отдохнем?
- Давай.
Они сели в какую-то горячую, мягкую пыль. Попили воды - старик снова наполнил фляжку.
- Слав!.. - шепотом сказал Женя, крепко держась за руку брата.
- А знаешь, что я думаю? Этот старик - он и есть дракон.
Драконы же умеют в людей превращаться - помнишь, ты говорил?
Славик молчал.
- Не понравились мы ему чего-то, - сказал Женя. - Вот он и не пустил нас дальше...
- Сторож это, - отозвался наконец Славик. - Он входы сторожит.
И кого попало не пускает. Посмотрел на тебя - весь в грязи, в крови, коленки вон ободраны, - и не пустил.
Женя вдруг заплакал.
Славик сказал:
- Разнюнился... - на ощупь нашел рукой лицо брата, вытер слезы рукой. Нельзя сдаваться. Может, драконы переселились под землю, в шахты. Откладывают там золотые яйца... Надо искать, надо идти...
Он вдруг поднялся:
- Тише! Там - слышишь?.. Шумит что-то.
Вверху, сквозь трубу, слышался неясный гул.
- Драконы! - радостно сказал он.
- Не хочу драконов! - вдруг крикнул Женя. - Я к маме хочу!
Он вырвал руку и побежал, но тут же и упал во что-то мягкое. И сейчас же тысячи мягких лап облепили его, раздался многоголосый писк.
- Драконы! - кричал Славик. - Только маленькие какие-то!
Совсем малюсенькие!..
Женя, задыхаясь, захлебываясь от того мягкого и противного, что лезло ему в рот, в нос, в глаза, хотел ответить - и не смог.
* * *
Вокруг было очень светло. Очень. Что-то жужжало и гудело, и сам Женя, и все, что было вокруг - плавно покачивались.
Он лежал на какой-то резиновой раскладушке, рядом сидела мать, прямо напротив, под окошком - Славик. Возле Славика был врач в белом халате, а руки у Славика почему-то были стянуты впереди резиновым жгутом. Очки у него были разбиты, он глядел вниз, но по временам вскидывал голову и косился по сторонам. А потом вдруг взглянул прямо Жене в глаза и улыбнулся. И снова уткнулся в вибрирующий пол.
Женя повернул голову. В окошко с толстым стеклом било солнце, и еще там плыли облака, и что-то кружилось, быстро-быстро, как крылья дракона.
Потом он ощутил на лбу теплую руку матери и снова уснул. Ему снилось, что он летит на драконе - веселом золотом драконе, высоко-высоко над землей, и все дальше от нее - печальной, страшной, изрытой шахтами, отравленной земли.
* * *
- Ну вот, был один дурак в семье, теперь двое, - говорила мать. Она пекла пирожки на кухне, а отец ей, наверное, помогал.
Женя слышал их из-за перегородки.
- Был один дурак и дура, а теперь все три! - отозвался отец.
"Это они про меня и про Славика, - понял Женя. - И еще, наверное, про себя".
Ему стало стыдно и как-то тоскливо.
- Говорил, надо было его сразу обратно отправить, - сказал отец сердито.
- Так каникулы же. Я ж думала, там как у нормальных - отпускают в семью... Чего им там делать? Надоело за зиму-то...
Уколы да таблетки.
- А теперь что? - крикнул отец. - Теперь и младшему уколы и таблетки!.. Это все ты, ты виновата. Ты ведь Славку с детства била. По голове же била!..
На кухне что-то грохнуло. Женя испугался, втянул в голову плечи: сейчас они подерутся.
Но мать заплакала.
- Била... И кляну себя день и ночь... Так я на работе целыми днями, приду, а тут... Каток в комнате ведь устроил! Балкон открыл, воды на пол налил - сидят, все синие, ждут, когда подмерзнет... А ты - отец, мог бы их тогда на каток сводить!
И опять что-то грохнуло.
- Мама! - крикнул Женя.
Над ним появилось испуганное лицо матери.
- Мам, вы зачем ругаетесь?
Она снова заплакала, стала гладить его по голове.
- Славика увезли?
- Увезли. Там ему будет лучше...
- А летом он приедет? На каникулы?
Мать промолчала, а из кухни донеслось:
- Таких не отпускают!
Женя отвернулся к стене, на которой были нарисованы звезды, планеты и драконы - Славик когда-то гуашью на штукатурке нарисовал, ох и попало же ему за это! - и заплакал.
* * *
А потом они уехали из города, навсегда. Уехали одними из последних. Остался дом с выломанными дверями, оконными рамами, перилами - всем, что могло гореть, чем топили "буржуйки" зимой.
В последние дни перед отъездом Женя все ждал: вот-вот за окном появится Славик на золотом драконе. Он заберет его отсюда. Женя сядет за Славиком, на чешуйчатую блестящую спину, между золотыми крыльями. И они улетят навсегда. Но Славик так и не прилетел.
Потом они уехали - далеко, в Сибирь, в старый заснеженный город. Столько снега Женя и представить себе не мог: зимой сугробы наметало выше заборов.
Любимым занятием Жени было сидеть у окна и смотреть. На заснеженный двор, сиротливые голые ветки тополей, на вечно пасмурное небо.
Славик все не прилетал.
Зато прилетали драконы. Почти такие же, как там, в темной трубе; только те пищали и царапались - наверное, от испуга.
Они были слишком малы, чтобы унести Женю; подлетали к окну, замирали, быстро-быстро махая крылышками и дергая хвостами - для равновесия. Глядели на Женю влажными искрящимися глазами.
Женя никому не говорил про них. Он знал: их присылает Славик.
И, значит, самое главное еще впереди - нужно только ждать...
