На комбинате история с насосом закончилась неожиданно легко и быстро. Оказывается, им в самом деле звонил Худайбергенов; и они в самом деле могли отдать нам насос. Больше того, завтра уходил катер вверх по Аму, и зам-директора при мне распорядился, чтобы насос погрузили и доставили почти к нашему кишлаку..,,
А когда официальная часть беседы закончилась, я, не в силах больше сдерживаться, окинула подозрительным взглядом белый, похожий на приемный покой в больнице кабинет, полный образцов консервов и, уставившись в пуговицу на белом халате замдиректора, спросила его можне, естественней:
- Вы не слышали о таком Федоре Трофимовиче?
- А-а, - сказал зам, - я сам писал одному своему приятелю-журналисту в Ташкент.. '
- Ну и что?
- Ответил, что сейчас не та конъюнктура, чтобы писать. об Атлантиде и космических пришельцах.
- Но при чем тут пришельцы?
- И о "снежном человеке" теперь не пишут.
- Вы же его сами видели. Собственными глазами!
- "Снежного человека"?
-Федора Трофимовича.
- Как вас. Он даже мне как-то предлагал прокатиться.
- Ну и что?
- Ну и все. Не могу же я кататься на сомнительном ковре-самолете по поселку, где меня каждая собака знает. А что скажут подчиненные мне сотрудники?
- Но ведь ковер существует.
- Разумеется.
- А вы говорите о нем, будто здесь ничего особенного нет.
- Не исключено, что и в самом деле ничего особенного. А мы поднимем на ноги весь мир и окажемся в неловком положении. Дешевая сенсация, вот как это называется. Вообще-то говоря, я все собираюсь съездить в Нукус...
Зам был молод, чувствовал себя неловко и, как бы оправдываясь, показал на банки в шкафу и добавил:
- Технологию меняем. Леща меньше стало - судак пошел.
Но на прощанье зам дал мне адрес деда Федора и даже подробно рассказал, как к нему пройти.
- Может, вы протолкнете это дело; Неплохо бы, - сказал он. - Вдруг окажется, что наш поселок - родина нового изобретения.
- Да, а почему Федор Трофимович в фуражке? Он милиционер?
- Нет, из казаков. Сюда оренбургских казаков когда-то переселили, при царе.
Мазанка деда Федора оказалась солидным, - хотя и невысоким сооружением под железной крышей, обнесенным, как и все дома в Туйбаке, плетнем из тростника. Над крышей гордо возвышалась на длиннющем шесте телевизионная антенна - не иначе как дед заготовил ее заранее. Я постучала и долго стояла перед зеленой калиткой, из-за которой доносился мерный, серьезный лай. Наконец калитка открылась, и в проеме ее обнаружился взмыленный джигит с отверткой, в руке и мотком проволоки в зубах.
- Ввавуйте, - сказал он, и проволока задергалась, хлеща его по ушам. Ваводите.
Я поблагодарила его за приглашение и заглянула джигиту через плечо, ища обладателя серьезного собачьего голоса. Обладатель - маленький пузатый щенок лежал у будки, привязанный на солидную цепь. Я успокоилась и вошла. Джигит запер свободной рукой калитку, вынул проволоку изо рта и пожаловался:
- Никакого покоя, - принеси, отнеси. Уеду в Нукус, наверно, да?
- Не знаю, - сказала я. - Мне хотелось бы поговорить с вашим тестем.
- Джафарчик! - раздался громовой голос; - Где тебя носит?
- Опять будет нотации-мота-цяи читать. Пойдемте.
- Здравствуйте, здравствуйте, - приветствовал меня Федор Трофимович ласково, будто давно был со мной знаком. - Вот, тех нику осваиваем. Из Ургенча принимать будем и из Нукуса. А вы, значит, кто будете?
Я представилась, потом сказала:
- Вы меня извините, конечно, за беспокойство.
- Какое уж тут беспокойство. Ты, Джафарчик, продолжай, не обращай внимания. Джафар - зять мой, техник по специальности. А мы с гражданкой бражки выпьем по стаканчику.
- Нельзя вам, Федор Трофимович, - сказал джигит. - Нелли не разрешает.
- Ты молчи, молчи, мы по маленькой.
Но старику было приятно, что зять заботится о его здоровье. Дед налил нам, как уж я ни отказывалась, по стакану темной браги, заставил выпить до дна, Потом спросил:
- Значит, полагаю, вы ко мне пожаловали насчет ковра, могущего преодолеть силы земного притяжения?
Ах ты, какой сообразительный дед! Нет того, чтобы сказать - ковер-самолет.
- И даже могу догадываться - из молодежной газеты "Комсомольская правда", куда я имел честь писать не столь давно.
Я смалодушничала и промолча-ла. Испугалась: если признаюсь, дь что я просто-напросто геолог, дед не захочет показать ковер.
Дед налил себе еще полстакана браги - я накрыла свой стакан ладонью, - он покачал бутылкой над ней, крякнул и сказал:
- Служба, понимаю. Так вот, лежит у меня странное создание рук человеческих, а даже, подозреваю, неземного происхождения. Вполне не исключено - забыт аппарат старинными космонавтами с другой планеты.
Оказывается, дед и не собирался напускать таинственности на свой коврик.
- Мне этот ковер от Герасима Шатрова достался, - продол-жал между тем дед, пододвинув ко мне поближе нарезанного ломтями золотого полупрозрачного вяленого леща. - Угощайтесь, пожалуйста. Он, Герасим, когда помер, сундучок мне отказал. Родных у него не было, а в гражданскую мы вместе воевали. Так я лет десять сундучка этого не трогал, не догадывался. Потом вынул как-то оттуда коврик и положил на пол заместо половичка. И еще года два-три ровным счетом ничего не случалось. И вот стою я как-то поутру на коврике, - дед даже встал со стула, чтобы показать, как это произошло, - стою и думаю, полететь бы птицей к дочке моей Нелли. Училась она тогда в техникуме в Нукусе, а теперь там же в институте обучается. Только подумал - вижу, поднимаюсь в воздух, да как шмякнусь головой о потолок! Вот так-то я обна-ружил.
Дед налил себе еще полстакана браги, оглянулся на дверь, не ви- дит ли Джафар, и быстренько опрокинул стакан.
- С тех нор пользуюсь при надобности. Хотел сам в Москву отвезти - не верят мне здесь люди, насмешки позволяют. Долж-на же правда на свете быть. Я сам понимаю, случай, скажем, странный, но случай есть факт, и он не,. от бога. Вот так-то...
- Так, значит, вы им управляете?
- Как задумаю, так и управляется. Да что там, сейчас покажу по всей форме. Я бы его вам передал - только записочку, по-жалуйста, по форме и на бланке. Чтобы уверенность была, что до науки дойдет.
Дед принес из соседней, комнаты свернутый в рулон коврик, раскатал на полу.
- Много им, видно, пользовались, да боюсь, не всегда по назначению. Может быть, он триста лет на одном месте лежал и ни разу не взлетел. И на материал посмотри, милая. Материал не наш.
Ковер и в самом деле был удивителен, удивителен был и переливчатый, неясный рисунок.
Дед сел на коврик, ноги под себя и, нахмурившись, взлетел на высоту стола. Повис рядом со мной в воздухе, протянул руку, налил себе браги и выпил. Пока он пил, коврик закачался видно, мысли деда малость спутались, но дед взял себя в руки и выровнялся.
