Дальше — больше. Идет в книге речь о морозах — замерзаю; про летний зной или про пустыню что — жарко мне, губы от жажды спекаются.
Потом я услышал книгу. Да — да, именно услышал. Читаю о войне, а вокруг стрельба, мины воют, от взрывов бомб и снарядов уши закладывает, танки рычат, а в окопах мат кромешный стоит. Или как о степи речь зайдет, так кузнечики звенят — заливаются, жаворонки в небе от усердия заходятся…
Да… И вот в один прекрасный момент я сделал последний шаг. Тот самый шаг, что еще отделял наш реальный мир от мира созданного автором. И, уверяю вас, он оказался не менее реальным, чем тот, в котором мы живем. Хотя правильнее было бы сказать — они оказались не менее реальными, ибо каждый автор создает свой мир, а чаще всего целую цепь, как теперь говорят, параллельных миров.
Вот и приспособился я таким образом передвигаться во времени и в пространстве. Так сказать, посредством библиопортации. Главное, чтобы книга нужная под рукой была. — И он опять уткнулся в «нужную книгу».
Одолев еще пару страниц, он нехотя оторвался от чтения и вернулся к разговору.
— Так вот я и говорю, очень удобно таким способом путешествовать: попасть можно вовсюда, куда душе угодно, опять же достаточно быстро и, главное, бесплатно. Если книга библиотечная, — добавил он, подумав.
Теперь весь вид его говорил о том, что он ждет моего мнения по поводу только что прослушанной байки.
— Что ж, — сказал я, — рад за вас. Все очень удачно устроилось: и пенсия цела, и мир посмотрите. — Ну что еще мог сказать ему нормальный, воспитанный человек, убежденный материалист, с состраданием относящийся к несчастным, в том числе и к душевнобольным людям?
— Вижу, не верите вы мне, — вздохнул старик, — ну, да ведь вольному воля. Но скажите, вам же не раз встречались в книгах признания героев, будто им кажется, что за ними кто‑то наблюдает?
— Бывало.
— Так вот, им не казалось. За ними действительно наблюдают.
— Вы?
— «Я!..» Ну, и я конечно. Да мало ли таких, как я? С иными уже по нескольку раз встречались… Впрочем, не об этом сейчас речь. Пригодится это вам когда или не пригодится, не знаю, но уж коли сам этот разговор затеял, долгом своим считаю кое о чем вас предупредить…
— Знаете, я думаю…
— Думайте, мил человек, думайте. Однако мое дело вас поостеречь, а там уж как хотите, так и думайте. Только не перебивайте больше. Время уходит — могу не успеть. Не хочу грех на душу брать.
Ну, так вот, слушайте. Побывать там, — старик ткнул пальцем в книгу, — очень интересно, очень заманчиво и все такое прочее. Однако, при всем при том, это страшно рискованное предприятие. Жизни лишиться там легче легкого. Необдуманно выбранная книга, неудачно подобранный по ходу действия момент вживания, мальчишество, а то и просто элементарная неосторожность, и будте спокойны — бандитская пуля, клыки хищника, томагавк краснокожего, костер инквизиции — всегда к вашим услугам.
Как только вы переходите в мир, созданный автором, вы перестаете быть сторонним наблюдателем, застрахованным от любых неприятностей. С этого
по
момента ваша жизнь и ваше будущее зависят только от вас. А посему, если хотите выжить и к тому же благополучно вернуться назад, запомните, как «Отче наш»: появляться следует лишь в известных вам книгах. Полезно, знаете ли, иметь представление о том, кто есть кто, как будут развиваться события и чем дело кончится. Дальше. И это, пожалуй, самое главное: ни в коем случае не вмешиваться в события книги, подальше держаться от главных героев. В противном случае вы вступаете в противоречие с замыслом автора и вольно или невольно затрудняете его воплощение. В таких случаях автор беспощаден. Быстро, решительно и вместе с тем искустно он нейтрализует вас, не позволив даже пальцем прикоснуться к священной ткани законченного произведения.
Еще в большей степени это касается документально — исторических вещей. Только там приходится иметь дело с самой Историей. А она куда безжалостней любого писателя.
Однако, ближе к делу: не зная языка, носа не кажите в переводные книги! Книга‑то на русском, но действие, скажем, во Франции происходит. Так почему же французы должны друг с другом по — русски разговаривать?.. Или, к примеру, вы языком каким владеете?
— Ну, английский знаю неплохо…
>Ага. Ну так и это не всегда гарантия, что проблем в общении у вас не возникнет. Попади вы в средневековую Англию — язык совсем не тот, что вы здесь учили. Да что там Англия! Русь Матушка тех времен по части языка вам скорее заграницей покажется. И коли в такую ситуацию попадете, единственный выход — глухонемого изображать.
Да, вот что важно: отправляясь куда угодно, всегда следует помнить о возвращении. Так что не забудьте захватить с собой для путешествия в книгу свежую газетку или журнал — в сегодня и вернетесь. Только там их берегите пуще глаза. Потеряете или увидит кто — греха потом не оберетесь. А вживаться в газетные статейки тоже научитесь — нужда заставит.
И еще. Не суйтесь в сказки. В колдовстве и вол
шебстве мы люди темные, а Иванушек — Дурачков там своих хватает.
Вот так‑то, молодой человек.
— Забавно, — сказал я и посмотрел на него с сочувствием.
Было видно, как старик внутренне подобрался от этого непрошенного сочувствия.
— Вот что я вам скажу, милейший… Вы согласились помочь мне, незнакомому человеку, это раз. Насколько я мог понять, склонность к библиопорта- ции у вас есть — это два. И, наконец, простите за старческую сентиментальность, нет у меня наследника, которому бы можно было передать свою науку. А так хочется знать, что твой опыт не пропадет зря, что на свете есть кто‑то, кто сможет продолжить твой путь.
Так вот, все, что нужно, я вам рассказал, до остального сами дойдете, коли потребуется.
А книгу‑то, вы уж сделайте одолжение, в библиотеку верните, — и он почему‑то подмигнул мне. — Ну, а я пойду потихоньку. Счастливо оставаться, — сказал старичок и снова уткнулся в книгу.
Что ж, определенная логика в его байке была. Правда, не помню, где‑то я слышал, что логические построения параноиков бывают настолько стройны и на первый взгляд безупречны, что нормальный человек рискует сам «слететь с нарезки», пытаясь отыскать заведомо существующую ошибку.
Посматривая на ставшее теперь напряженно — со- средоточенным лицо старика, я между тем пытался подцепить вилкой самое вкусное — плавающие в соусе кусочки лука и пропеченной сметаны.
— А я говорю, за этим столиком обслуживать не буду! — послышался громкий фальцет у меня за спиной. Я обернулся и увидел тощего, прилизанного по- купечески официанта, выпроваживающего из‑за стола парня полуинтеллигентной наружности.
