— Ладно, — согласился он, — будем верить. А что дальше?
— Следующий логический шаг — предположить, что кто-то проделал все это с нами. Кто-то.
Джим посмотрел на меня так, будто вдруг сообразил, что я не совсем в своем уме.
— Подобное умозаключение не из самых логичных, — осторожно заметил он.
— Тем не менее приходится исходить из него. Не имеет значения, кто именно этот кто-то. Главное — начать действовать в правильном направлении.
— Господи, до чего же я ненавижу овсянку! — вдруг вырвалось у Джима. — Подожди. А что, если мы начнем действовать и нас перенесет куда-нибудь еще? Например, в тридцатые годы, и мы очнемся торговцами яблоками? Не надо спешить. Как бы потом не пришлось жалеть!
— Ладно, — не стал возражать я, поскольку и сам понятия не имел, что делать дальше. Пускай последнее слово останется за Лэрри.
— Правильно, — расплылся в улыбке Джим. — Пусть Лэрри придумает, как поступить. Мы с тобой в фантастике, так сказать, сюрреалисты, а Лэрри — настоящий любитель головоломок. Он наверняка найдет выход.
— Правильно, — подтвердил и я.
Мы пообедали и отправились на стадион. Во время игры я сидел на скамье для запасных и смотрел, как Джим мечется по второй базе.
Очередные игры состоялись в моем родном Кливленде. Я было хотел навестить родителей, посмотреть на себя семилетнего, но тут же засомневался: стоит ли? А когда вспомнил, что придется увидеть еще и брата пятилетним, вопрос был решен. Я отправился в кино.
Я поговорил с Диком, который сказал, что его брат Лэрри ему звонил. Лэрри — человек активный, вечно у него целый фейерверк идей. Словом, мы рассчитывали, что он найдет способ выбраться из этой заварухи.
— А ты как думаешь? — спросил я у Дика Шрейдера.
— Видишь ли, — начал Дик и вдруг сделал то, чего прежде за ним никогда не замечали: вмял щепотку жевательного табака в жевательную резинку и засунул весь комок за щеку. — Если я в последующие недели не сбавлю темпа, то, вполне возможно, закончу сезон с показателем выше.300. И на будущий год запрошу тысяч тридцать, не меньше.
— Дик, — громко сказал я, — ты меня не слушаешь.
— Ладно. Тридцать пять тысяч.
Было ясно, что ничего мне не добиться, пока не начнутся игры в Нью-Йорке, где я сумею все подробно обсудить с Лэрри. Поэтому следующие несколько дней можно, пожалуй, не описывать. Тем более что ничего интересного не произошло, кроме игры с «Иволгами», где мне случилось послать один удар (весьма слабый, с земли) и дать интервью репортеру, который принял меня за Джимми Пирсолла.
По окончании первого же матча с «Янки» мы с Лэрри зашли в небольшой ресторан, где он мог не бояться, что его узнают. Мы заказали ужин и, ожидая его, беседовали.
— Тебя не волнует, что этот «Немец» Руль будет писать твои книги? — спросил я.
— Ничуть, — отозвался Лэрри, жадно глотая пиво. Он здорово им пропах.
— Почему? — У меня зародилась надежда. Я было подумал, что Лэрри нашел выход.
— Видишь ли, если мы отсюда выберемся, проблема сама собой решиться, правда? — спросил он, сделав еще несколько глотков.
— Да, — согласился я.
— А если не выберемся, я в свое время превзойду «Немца».
— Но ведь пройдет двадцать лет! — воскликнул я. Лэрри это ничуть не встревожило.
— Подумать только, какими темами я буду располагать! — размечтался он. — В 1960 году я напишу «Звездный путь», в 1961-м — «2001 год», в 1962-м — «Война звезд», а в…
— А что будет с «Немцем»? Лэрри допил пиво.
— Когда мы отбыли, существовал в научной фантастике Руль?
— Нет.
— Значит, его и не будет.
— Но был же некто в облике Лэрри Шрейдера? Может, ты, а может, и нет. Чем ты докажешь, что Лэрри Шрейдер ты?
Лэрри посмотрел на меня так, будто я окончательно свихнулся.
— Для этого мне требуются лишь мои водительские права да кредитные карточки.
— Они у тебя с собой?
Теперь у Лэрри был такой вид, будто все кончено.
— Нет, — ответил он.
— Кому на руку вся эта история? — спросил я, когда Лэрри знаком попросил официанта принести еще пива.
— Кому? — повторил он глухим голосом.
— Кому? — отозвался я.
Наступило короткое молчание, а затем мы посмотрели друг на друга.
— Кому на руку внезапное исчезновение лучших из молодых писателей, надежды и будущего научной фантастики? — с легкой улыбкой спросил он.
— Во-первых, — ответил я, — председателю секции научных фантастов…
— Во-вторых, самому уважаемому члену этой секции, — со смехом подхватил Лэрри.
— И в-третьих, самому признанному мастеру этого жанра, — добавил я.
— Да еще двум-трем авторам, чьи имена для нас не тайна, — заключил Лэрри.
— Но зачем они это сделали?
— Зачем? Но это же естественная реакция старых динозавров на появление в джунглях первых млекопитающих. Но у них ничего не выйдет.
— А как они это сделали? — Я все еще ничего не мог понять.
Но Лэрри уже все понял. Своим живым умом он запросто постиг случившееся. Недаром его показатель результативности в команде «Янки» достигал.334, а я сидел на скамье для запасных в «Ред сокс». Да, Лэрри и сам скоро станет динозавром.
— Они справились с этим без особого труда, — сказал он, — доставив нас сюда тем же способом, каким мы вернемся назад. С помощью пишущей машинки.
— Ты хочешь сказать… — Я глядел на него во все глаза.
— Именно, — подтвердил Лэрри. — Если вдуматься, что такое реальность?
Когда нам принесли телятину под винным соусом, мы уже нашли выход из положения. От мести мы отказались, поскольку будущее было теперь в наших руках. Ноша эта не из легких, но мы приняли ее с радостью.
— А что теперь? — спросил Лэрри, выпив на десерт еще пива.
— Возвращаемся домой. Можем прямо сейчас, а можем побыть в 1954 году еще немного, отдохнуть от трудов праведных.
— Проголосуем, — предложил Лэрри, ибо он всегда был за демократию.
Мы проголосовали и большинством голосов решили немедленно вернуться домой, потому что кое-кому из нас давно следовало отдать взятые в библиотеках книги. Вернуться оказалось крайне просто. Вспомните Дороти[2] с ее красными туфельками. Волшебная палочка найдется. Мы съехались в Вашингтон, потому что именно там расстались. Собрались в большом номере того же отеля, где через столько лет состоится встреча писателей-фантастов. Заказали кока-колу, пиво, присыпанные солью крендельки и чипсы. Включили телевизор (показывали шоу Стю Эрвина) и навели в номере относительный беспорядок.
— Помните, — предупредил Норрис, — ни слова о бейсболе. Говорите только про научную фантастику.
