Такая жизнь развращает. И она ей наскучила. Благотворительность, показы мод, короткие эпизоды со съемками и с мужчинами. Мужчинами богатыми, мужчинами талантливыми, которых влекло к ней и которых поражала ее красота. Она искала новых ощущений... Ив конце концов - нашла.
Я недоумевал, зачем она мне это рассказывает. Я уже решил, Что жизнь, которую мне теперь хочется прожить, - здесь, в ней. Я снова был жив, и это случилось так быстро и так незаметно - из-за нее.
Она все еще оставалась - пусть и слегка исхудавшей - голубоглазой красавицей неопределимого возраста. В белом больничном наряде не видна была ее фигура, но чувствовалась магнетическая аура, и я был жив.
Я был влюблен.
А она говорила:
- Она попробовала кататься на небесных лыжах и жила в колонии художников на Огненном Острове, а потом вернулась в город и искала все нового и нового.
Наконец она набрела на них - на Людей Ока. Это была религиозная секта, почитавшая созерцание и опыт. А она для этого и родилась на свет. Она ушла по их путям, служа в рассветные часы их идолу и до дна осушая Чашу жизни.
Темны были их пути, и дела их не всегда были чисты. Но она оставалась с ними. И однажды ночью, в то время, которое сектанты называли Временем Глаза, они потребовали жертвы, и она была избрана.
И они взяли ее глаза.
Я сидел неподвижно. Я не до конца верил, что слышу то. что слышу. Странная секта, почти что поклонники дьявола, в сердце Нью-Йорка? Выкалывают на церемонии глаза самой знаменитой модели всех времен? Слишком уж фантастично. На удивление мне самому, давно забытые чувства нахлынули на меня. Я ощутил недоверие, ужас, печаль. Девушка, назвавшая себя Пиреттой а она и была Пиреттой, - вернула меня к жизни только для того, чтобы рассказать мне столь нелепую историю, что ее ничем и не сочтешь, кроме как кошмаром или бредом преследования.
Но ведь были же у нее эти глаза цвета мелководья?
Их не видно, но они здесь. Как же их могли украсть? Я был в унынии и смущении.
И вдруг я повернулся к ней и обнял. Не знаю, что на меня нашло, я всегда смущался перед женщинами, даже до войны, а сейчас вдруг сердце у меня подпрыгнуло к горлу, и я прильнул к ее губам.
Они раскрылись мне навстречу, как лепестки, и моя любовь вернулась. Моя рука нашла ее грудь.
Мы несколько минут сидели так. Наконец, когда, насладившись моментом, мы разъединились, я начал что-то молоть насчет выздоровления, женитьбы, жизни за городом, где я буду заботиться о ней.
И я провел рукой по ее лицу, осязая красоту на ощупь, проводя кончиками пальцев по изгибам. Случайно мизинцем я задел ее глаз. Он был сух.
Я остановился, и блик улыбки мелькнул в углу ее восхитительных губ.
- Да, это правда, - сказала она и вытолкнула глаза в подставленную ладонь.
Я вцепился зубами в собственный кулак и испустил писк маленького зверька, попавшего под сапог.
И тут я заметил, что она держит в руке заостренную палку, направив ее вверх, как копье.
- Что это? - спросил я, вдруг похолодев без всякой причины.
- Ты не спросил, - мягко сказала она, как будто разъясняя непонятливому ребенку, - ты не спросил, не приняла ли Пиретта их веру.
- То есть?.. - промямлил я.
- Это и есть Время Глаза, ты разве не знаешь?
И она бросилась ко мне с палкой. Мы вместе упали на землю, и ее слепота не мешала ей.
- Не надо! - взвизгнул я, когда палка взлетела вверх. -Я ведь люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей, вышла бы за меня замуж!
- Что за глупости, - мягко упрекнула меня Пиретта. - Я не могу за тебя выйти: ты ведь душевнобольной.
Палка взлетела, и с тех пор со слепой верностью меня вечно сопровождает Время Глаза.
