— Милочка! — всплеснула руками сотрудница Дворца. — Где ты такая умная воспитывалась? В какой академии?! — Глаза служащей источали ядовитость издевки.
— Я выросла в детском доме, — ответила девушка, и на лице ее полыхнуло страдание, будто внутри у нее больно кольнуло.
— Ну вот! А вы еще высказываете неудовольствие нашими тестами! Известно, что граждане, воспитанные в казенных заведениях, отличаются психической неуравновешенностью, синдромом вандализма и…
— Детдом — это государственное заведение. Там воспитывают по программе, которую разработали в Академии просвещения и воспитания. Так нам объясняла воспитательница, — возразила девушка.
— Какой номер вашего детдома? Где вас так воспитали…
— Сто десять тысяч триста пятьдесят седьмой…
Наступило неловкое молчание.
— Да… — сокрушенно произнесла служащая. — Свыше ста тысяч детских домов в стране! Никогда бы не подумала, что их так много…
— Их даже больше, чем сто с лишним тысяч! Моя подруга воспитывалась в детдоме номер двести пятьдесят одна тысяча!
— Далеко зашла проблема! — вздохнула служащая. — Государству трудно будет поправить дело! Сколько средств потребуется на это!
— Надо было думать об этом раньше, — заметил юноша.
— Раньше, говорите! — рассердилась служащая. — У государства было слишком много других проблем! Сотни! И все — наиважнейшие!
— Если бы государство в первую очередь решало проблему молодежи, многих важнейших проблем вообще не возникло бы! — подчеркнул юноша, словно подводя черту под дискуссией.
Служащая замолчала, видимо, обдумывая, что на это ответить. Потом согласилась:
— Возможно и так: дети для общества должны быть заботой номер один! — После ее примирительного высказывания градус спора сразу упал до нуля.
Полистав процедурный фолиант, служащая отодвинула его в сторону и подумала про себя: «Ох уж эти ученые мужи! Любят они в своих кабинетах сочинять длинные трактаты для спасительных бесед с молодежью, совсем не представляя их взглядов на жизнь! А нам здесь каково!?» Потом ее мысли запестрили воспоминаниями, и в зале установилась благоговейная тишина. Когда служащая встрепенулась от своих дум, она спросила:
— На чем мы остановились?
— На семье, — ответил юноша, отрывая свой взгляд от картины Луи Ленева «Семейство молочницы».
— И на детях, — добавила девушка, разглядывая прекрасную копию с картины «Сикстинская мадонна».
— Дети в семье — это счастливый случай! Если ребенок не сидел на коленях своего отца, а мать не пела ему колыбельных песен, из него вряд ли вырастет полноценный гражданин общества, здоровый и духом, и телом! А что мы видим сейчас? — она тяжко вздохнула. — Семья вымирает, как вымерли динозавры. Семья! Слышите, как прекрасно звучит? Семья — это семь «я». Папа, мама и пятеро чудесных малышек! О, как это прекрасно! — Государственная служащая встала с кресла, и ее взгляд устремился с воодушевлением и улыбкой в далекую светлую мечту, где идет шумная, веселая семейная идиллия.
Поняв ее мечту, молодая чета тоже расчувствовалась.
— Какая вы счастливая! — воскликнула девушка.
— Душевно хороши, — комплиментарно выразился юноша.
— Что? — очнулась служащая. — Кто-то здесь сказал — я счастливая?
— Я вам завидую, честно, — пролепетала нежно девушка, — у вас семь «я»!
Мечтательное выражение на лице сотрудницы сразу погасло, она словно постарела на глазах.
— У меня нет детей и не было их никогда, — с тяжелой грустью призналась служащая. — Мне некогда было заниматься семьей. Все свои силы и время я отдавала борьбе с негативными проявлениями в молодежной среде…
— А! Вы из тех, кого называют «Аппаратом угнетения»? Кто запрещал и подавлял наши желания? — догадавшись, воскликнул юноша.
— Я честно выполняла инструкции! И только, — возразила служащая.
— Поверьте, нам искренне жаль, что ваша жизнь так неудачно сложилась, — вздохнула девушка.
От слов сожаления лицо служащей сразу приобрело казенный вид. На глазах блеснули слезы.
— Не надо меня жалеть! — истерично выкрикнула она, и лицо ее напряглось, как струна. И, глянув на брюки девушки и разрисованную майку юноши, с осуждением сказала: — Что за манера у молодых так одеваться? Можно подумать, что вас подвели к куче разного барахла и дали минуту на одевание! А вы похватали, что под руку попало, и напялили на себя!
— Это молодежная мода, — обиделась девушка.
— Мода! — с издевкой сказала служащая. — Из-за такой, с позволения сказать, моды девушки потеряли женское обаяние, а юноши — рыцарский облик. Мы бы так никогда не оделись!
Юноша хотел что-то возразить, но служащая опередила его:
— Устное тестирование на антисемейные наклонности закончено! — она усмехнулась торжествующе, видимо, считая, что последнее слово в диалоге осталось за ней. — А теперь прошу вас пройти в компьютерный зал. Там проверим на совместимость ваши психико-физио-химико-генные параметры организмов…
— Зачем проверять на совместимость, если мы любим друг друга? — возразили молодые.
Служащая усмехнулась.
— Любить? Одного этого чувства для создания прочного супружеского союза мало! Любовь имеет свойство растворяться в жизненных ситуациях, заботах и невзгодах. Чистейший архаизм — создавать семью по соображениям инстинкта! Иссякнет чувство симпатии — и разбежитесь. Скажете: не сошлись характерами! Обычный довод у молодых. Нет, милые мои! Характер на совместимость мы будем проверять на ЭВМ. Это могущественное изобретение науки скажет точно и беспристрастно — подходят ваши характеры для совместной жизни или нет. Как показали испытания, компьютер в деле создания семейных пар оказался великим помощником и судьей. Многие пары он предостерег от неразумных намерений!
— Извините, но мы в школе изучали компьютерную технику и знаем, что электронные свахи… — осторожно начал юноша, но служащая не дала ему договорить.
— Ах вы знаете, что такое компьютер! Тогда прошу за мной! И служащая повела молодую пару в компьютерный зал.
Когда через каналы ЭВМ пропустили дискеты с биологическими данными юной пары, претендующей на счастливый семейный союз (это заняло всего несколько секунд), то оказалось, что их характеры абсолютно непригодны для совместной жизни. Об этом красноречиво просигналила вспыхнувшая на экране дисплея надпись: «НЕСОВМЕСТИМОСТЬ!»
Молодые люди были просто ошарашены столь категоричным приговором электронного судьи.
— Этого не может быть! — трагически произнесла она.
— Это неверно! — закричал он. — Тут явная ошибка!
