Уайт от ужина отказался, пояснив это тем, что дал себе обет не поднимать забрала в присутствии посторонних.
- Жаль, - сказал Ариосто. Ел он жадно, торопливо, словно последний раз. Ну вот, сьер, и еще день пролетел. Завтра утречком продолжим путь. Нам, видно, по пути до Аржантона.
- Не совсем: я еду в Лёгль.
Челюсти Ариосто на мгновение замерли.
- Еще раз жаль, сьер... Но я был бы весьма признателен, если бы вы проводили меня до Аржантона. Тут дуга небольшая - потерпите два дня, зато оттуда до Лёгля отличная дорога.
- Хорошо. Я подумаю, - сказал Белый Скиталец. - Ну, а теперь ступайте к своим звездам, да пусть они скажут вам чистую правду...
Они тронулись в путь до восхода солнца. Ариосто, еще не стряхнувший с себя остатки сна, отчаянно зевал и вполголоса ругался на лошадь. Уайт был бодр и свеж и все так же красиво сидел в седле, держа в одной руке щит, в другой копье.
- Ну и о чем же вам поведали звезды, сударь? - спросил он. Ариосто прервал очередной зевок и тряхнул головой.
- Покуда не все ясно, сьер: мешали облака. Придется следующей ночью снова смотреть в небо.
Он явно лгал. Он знал, что еще до полудня им встретится тропинка, ведущая в Лёгль, и если Скиталец не свернет на нее, значит, поедет до Аржантона: какой дурак согласится возвращаться с полпути?
Уайт проехал мимо этой тропинки, только с видимым сожалением направил черную щель шлема в ее сторону.
"Пронесло! - с облегчением подумал Ариосто. - Впереди другой тропинки на Лёгль нет до самого Аржантона. Выходит, белый дуралей в западне! Вот что значит жаждать узнать свой гороскоп! А у меня хватит ума, чтобы засорить ему мозги всякой шелухой!"
На следующую ночь Ариосто опять ушел с места стоянки и вернулся только под утро. И снова у него что-то не получилось. Третью и четвертую ночи он также провел в поле и наконец заявил, что теперь осталось составить таблицы - и они скажут истину. Он попробовал, сидя в седле, получить результаты наблюдений, но тут же задремал и клевал носом до полудня, потом попросил Уайта дать ему возможность поспать хотя бы два часа. Лишь во второй половине дня он закончил свои эфемериды, прочитал их и замер с опущенной головой.
- Ну что? - спросил Скиталец, заглядывая в исписанные листки. Ариосто трусливо съежился.
- Не смею, сьер.
- Говорите!
- Не смею...
- Я требую, сударь!
Ариосто судорожно вздохнул и стал несмело водить пальцем от непонятных символов к знакам зодиака, от знаков зодиака к арабским письменам.
- Я был прав, - сдавленно сказал он. - Я не мог ошибиться. Но вы меня повергли в сомнение, сьер, потому мне так долго и пришлось проверять одно и то же... Я был прав, сьер.
- В чем вы были правы?
- Ну, в том... кому надо служить. Вот видите, все таблицы говорят об этом. - Он снова стал водить пальцем по бумаге. - Путь ваш безрадостен, одинок, позади много крови и смерти...
- А впереди?
- Впереди... Я прошу вас, сьер, обратить внимание на цифру "тринадцать": она говорит о том, что, если вы до завтрашнего полудня не решитесь принять предложение кардинала, вас ждет бесславная гибель. А вот здесь, выше, - то, что ожидает вас на службе его высокопреосвященства: почет, богатство, слава и долгие годы жизни...
Прошла еще одна ночь. Уайт хранил молчание и, как показалось Ариосто, тоскливо оглядывал проплывавшие мимо крестьянские хижины и поля. Что же он решил? Не может быть, чтобы выбрал бесславную смерть! Пусть себе думает. Пусть думает как следует, пока есть время!
- Скоро полдень, сьер, - скромно напомнил Ариосто.
- Точнее, скоро нормандская граница, не так ли? Ариосто показалось, будто Уайт усмехнулся, и от этой мысли ему стало жутко.
- Не понимаю вас...
- Все вы прекрасно понимаете, сударь, - раздельно сказал рыцарь. - Только на прощание я скажу вам вот что: зря вы все это затеяли!
- Что... затеял?
- Не притворяйтесь. Вам трудно понять, что с первой минуты знакомства я знал, кто вы такой и чего добиваетесь. Вам трудно понять и то, что все эти гороскопы и гадания способны одурачить не каждого. Если в старых манускриптах есть какая-то логика, то в ваших эфемеридах смысла не больше, чем в образцовой бессмыслице... Сейчас мы расстанемся, не так ли? Я даже не поколочу вас, но вместо этого попрошу передать всем, что я враг раздоров, что я против лжи и жестокости. И пусть люди с недобрыми намерениями оставят меня в покое...
- Так вы... отказываетесь?
- Безусловно.
Ариосто дал шпоры и, высоко подняв над головой шапку, понесся назад. А там будто выросшие из земли солдаты тащили из леса и ставили заготовленные заранее высокие деревянные заслоны. Такие же заслоны проглядывали между деревьями по обе стороны от дороги. Впереди - мост через речку, перегороженный длинной сетью, солдаты, сидящие на деревьях и готовые в любой момент сбросить эту сеть на Белого Скитальца. А со всех сторон уже летели поющие стрелы, вонзались в стволы, в утоптанную дорогу.
Уайт похлопал коня по шее:
- Ну что ж, Тру, - только вперед!
Конь взял с места в карьер. Он словно летел, едва касаясь земли. Над сетью он взмыл, подобно молодому орлу, и в следующее мгновение был уже за мостом. Засада за речкой бросилась врассыпную. Лишь один солдат остался лежать в траве: его случайно ранили убегавшие в панике товарищи. Уайт спешился, нагнулся над ним. Это был молодой, совсем юный воин с девичьим лицом и страдальческими губами.
- Не надо! - прошептал он едва слышно.
Белый Скиталец долго и задумчиво смотрел на него.
- В тебе живет ненависть ко мне? - наконец спросил он.
- Нет-нет, сьер, нет! Клянусь! Мне приказано...
- Приказано убить? И ты бы убил, не зная за что, не зная меня? И совесть твоя была бы спокойной? Странно. А вот мне тебя жалко. - Уайт говорил медленно, с паузами. - Да-а, видно, трудно быть человеком... Трудно...
СООБЩЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ,
дающее возможность снова в какой-то мере взглянуть со стороны на странного рыцаря и отметить его несговорчивый характер
Герцог Карл гордился Перонном и ни за что бы не променял его ни на какой другой город. Впрочем, это не совсем точно: он мог бы променять его лишь на Плесси-ле-Тур, и то с условием смены почетного звания сюзерена на более почетный королевский венец.
Турнир был в разгаре, когда на ристалище неторопливо въехал незнакомый рыцарь и остановился возле ворот.
- Ого! - громко сказал один из вельмож герцога. - По-моему, к нам пожаловал сам Трусливый!
- А вы убеждены, виконт, что это трусливый рыцарь? - спросил граф де Кревкер.
- Разумеется! Я с ним встречался дважды, когда ездил к герцогу Бретонскому. Трусливый бывал почти на всех турнирах, однако ни в одном не принимал участия. Более того: он уклонялся от ссор и поединков и сбегал на своей кляче при первом удобном случае. Тогда он удрал и от меня, граф, да, да! Но сегодня он не уйдет!
