Дедок плавно развернулся — полы дождевика качнули прокуренный кабинетный воздух. Его взгляд уперся в Андрея.
— Этот, что ли, инженером будет? — И не дожидаясь ответа, добавил, гнусавя: — Скорее на дьячка смахивает, ишь, патлы отрастил.
Андрей встал, поднял документ с дорожки, аккуратно пристроил его на стол возле пепельницы.
«Старый хрыч, прицепился…»
— А бороденка-то, чистый козел, — сказал дедок и выдавил скупой смешок.
— Может быть, к делу перейдем, — Андрей вытащил из угла рюкзак.
— Значит, к Федору тебя доставить, — дедок подступил к Андрею.
— Хоть к черту на рога…
— Иди, иди, устраивайся, — сказал председатель, — дорожка предстоит дальняя.
Подхватив рюкзак, Андрей шмыгнул в коридор и остановился. Все-таки интересно, о чем они трепаться будут. Может, председатель очередной «финт ушами» состроит…
Полминуты в кабинете стояла тишина, и вдруг Андрей услышал нарастающее злое бормотание деда.
«Пора на свежий воздух — у них, видно, старые счеты — так пусть позабавятся».
Андрей повеселел.
— Ехать так ехать, — сказал он плоской корове на плакате.
У крыльца дремала почти такая же плоская понурая лошадь.
Потрясающая кляча. Да этот дед любую до смерти заездит. А на нас — где сядешь, там и слезешь.
Андрей забросил рюкзак в телегу, прошелся вдоль сломанного штакетника.
Вскоре появился возница, молча устроился на передке, причмокнул… Андрей поторопился запрыгнуть, но кляча для начала потопталась, а затем тяжело сдвинулась с места…
Андрей лежал в телеге на ворохе сена и смотрел на провода. Иногда он видел грустную крону березы с тремя скрученными листочками или угрюмый листвяк с редкой желтой хвоей. Раз попался одинокий насупленный ястреб на столбе. А может, это был вовсе и не ястреб?
Небо почти не интересовало Андрея — оно было слишком обширное, и в недрах его серо-грязные сгустки готовились сбиться в массу, чтобы потом неделю рассеиваться по земле — бесшумно, монотонно.
Лошадь, как казалось Андрею, шла рывками, и от этого телега моталась из стороны в сторону, дребезжала и оставляла по краю тракта веселые клочки сена. Несколько раз Андрей приподымался и смотрел на дорогу, которая тянулась за ним, сползая с очередного бугра. Изредка проносились автомобили, а после гула и рева на губах оседала пыль и долго воняло бензином. Однажды проскочила забрызганная грязью по крышу «Волга». Андрей долго следил за ней… И вдруг он понял, почему очутился здесь.
Ну и жук ты, товарищ председатель, ну, обвел меня вокруг пальца… Нет чтобы сразу предложить чересполосный участок… Чувствовал, что не соглашусь, ломаться буду, и изобразил «ход конем». И, честно говоря, сработало, еще как сработало… Когда бежал от доходяги, то готов был на все — лишь бы туда больше не возвращаться…
Андрей повалился на спину и захохотал во все горло.
Дедок на передке даже не оглянулся.
Прошло два часа, как они выехали из деревни. Андрею уже надоело смотреть и на провода, и по сторонам. Начали подмерзать ноги, хотя он и зарыл их в сено. Осточертела неподвижная спина возницы, который сидел, молчал и курил.
Телега по-прежнему шумно тащилась по тракту.
Андрей попытался вспомнить что-нибудь хорошее, но то ли от постоянной тряски, то ли от озноба в голову лезла сплошная гадость… Даже в какой-то момент ему стало казаться, что он никогда не вернется из этой поездки, и будут вечно маячить перед ним припорошенные снегом поля, насупившиеся зароды, жирные пятна черемуховых кустов…
Наконец телегу как следует тряхнуло, и она скатилась с тракта на плохо накатанную дорогу, и лошадь поплелась, часто дергая головой по сторонам. Возница оглянулся, что-то сказал и заулыбался.
Андрей перевернулся набок, поднялся на колени.
Сплошной березняк подступал к самой дороге. Ближние березы одна к одной, все среднего диаметра, а дальше уже не различишь отдельных деревьев, как будто вздыбилась пашня, смешав снег и землю.
Какая-то хищная птица кружила в небе. Может быть, та, которая следила за ними со столба.
— Окоченел небось? — спросил повеселевший возница и остановил еле бредущую лошадь. — Выскочь, пробегись, разгони кровушку.
Андрей послушно выбрался из телеги. Ноги заскользили по твердому суглинку. Лошадь лениво тронулась с места. Андрей, ухватившись за жердинку, пошел рядом, затем побежал.
Дедок, что показался вначале Андрею вредным и злым, теперь с каким-то озорством поглядывал на него. Андрей в ответ весело махал рукой.
Приличный дед попался. Зачем же тогда там, в деревне, перед председателем ворчал и брюзжал, а потом, угрюмо взгромоздившись на передок, два часа с лишним сидел истуканом?
Андрей прибавил ходу, поравнялся с лошадью и высоко подпрыгнул.
— Полегчало? — дед натянул вожжи.
— А можно, я рядом с вами сяду?
— Валяй.
Андрей взобрался на передок и осторожно сел.
— Держись.
Андрей поплотней прижался к вознице. Ему казалось, что шевельнись — и сразу свалишься вперед, под колеса. Но довольно быстро освоился…
Теперь можно было и поговорить.
— Извините, я не знаю, как величать…
— Кличь Семеном Карповичем.
Дорога тянулась по краю узкой извилистой долины. Справа по склону наваливался густой кашей березняк. Слева по цепочке кустов угадывалось русло речушки.
— Семен Карпович, места-то у вас красивые.
— Это вполне. Седьмой десяток разменял, а все не могу к этой благодати привыкнуть. Когда силенка была, неделями в тайге пропадал… А вот понял, что без тайги-матушки нет мне жизни, только после фронту… Ох, и обидно тогда стало, жил валенок валенком…
— Председатель у вас мужик хитрущий.
— Ну, наделал ты делов вчера, — сказал Семен Карпович, игнорируя слова о председателе. — Всю деревню переполошил… Прибегла моя Марья да как завопит, мол, из городу землемер приехал сердитый. Будут участки перемерять, а лишнюю землицу отымать в пользу колхоза.
— Такой ерундой не занимаюсь, — сказал Андрей и засмеялся. Речушка приблизилась к дороге, и на берегу зачернели развалины какого-то строения.
— Вот и мельница, — сказал Семен Карпович. — Надобно передохнуть.
У обгорелых бревен они развели костерок. Пока Андрей ходил за водой, Семен Карпович выдал кобыле порцию сена, развязал мешочек и выложил на белую чистую тряпицу приличный кусок сала, густо облепленный солью, полбуханки магазинского хлеба, бережно поставил кружку загустелого меда.
Андрей подвесил котелок на жердину, подтолкнул в огонь сушняка и сел напротив Семена Карповича.
Помолчали.
