Хотя их ярко-оранжевые комбинезоны довольно резко отличались от светлой одежды большинства пассажиров, на них никто не обратил внимания.
На палубах царила обычная суета, вызванная прибытием в большой порт, и космические путешественники с трудом нашли свободное место у борта.
— Опять что-то незнакомое, — заметил Рон, бросив взгляд на берег, где уходили в облака прямые линии громадных серых зданий.
— Похоже на Нью-Йорк, но это не Нью-Йорк, — сказала Ола.
— А другого подобного города я что-то не припомню, — задумчиво произнес Анс.
— Но за тридцать лет его вполне могли построить, — возразил Рон. — Разве не так?
Анс промолчал.
Когда «Амадея» пришвартовалась, на борт поднялся человек в форменной одежде и подошел к ним. Он представился служащим городского управления и сообщил, что ему поручено проводить их в гостиницу.
Доставив космонавтов в отель, провожатый сказал, что утром следующего дня их примет Главный ученый эксперт.
Нетерпеливый Рон предложил сейчас же пойти в город, но Анс отговорил. В самом деле, в своих комбинезонах они выглядели бы на улицах, по меньшей мере, нелепо. Другой одежды у них не было. Не было и денег. Хорошо еще, что с них не требовали платы за еду.
— Потерпим до завтра, — сказал Анс. — Возможно, утром что-нибудь прояснится.
Вечером Рон и Анс вышли на балкон. С океана дул свежий ветерок, но небо по-прежнему оставалось свинцовым. Где-то в темноте глухо рокотали волнь.
— Послушай, Анс, — сказал Рон, — и все-таки не слишком ли много странностей за два дня? Пропавший космодром, пониженное давление, странный язык, неизвестный город, да и не слишком торжественная встреча для людей, возвратившихся из такой экспедиции. Какой-то служащий городского управления...
— Кто знает, может быть, для них подобные события стали обычным делом?
— Сомневаюсь. Я заметил нечто совсем противоположное. Автомобиль, на котором мы ехали, был явно менее совершенным, чем машины нашего времени. И лайнер, и самолеты, которые над нами пролетали... Ты обратил внимание, что нигде нет ни одного изображения ракеты? А ведь в наше время ракета была эмблемой века... Анс, мне кажется, они вообще не знают ракет. Что случилось, Анс? Неужели за это время они ушли назад?
— Видишь ли, Рон, — медленно сказал Анс. — Что-то произошло, когда мы выходили из подпространства. — Он достал ленту регистратора и развернул ее прямо на перилах балкона. — Смотри. Видишь этот разрыв в записи?
— Что же ты молчал? — удивился Рон.
— А что я мог сказать? — ответил Анс. — Я и сейчас не знаю ничего определенного.
— Но если даже что-то и произошло, — с напряжением в голосе сказал Рон, рассматривая ленту, — ведь это могло повлиять только на нас, а не на них.
— Не знаю. Во всем этом еще предстоит разобраться.
Где-то внизу, в городе, пробило полночь. Рон машинально взглянул на свои часы.
— Еще одна загадка! — воскликнул он удивленно.
Анс вопросительно вскинул брови.
— Вчера, когда нас подобрали, — объяснил Рон, — я поставил часы по корабельным. А сегодня в порту увидел, что они спешат на целых двадцать минут. Я еще раз перевел стрелки. Но сейчас они снова ушли вперед на восемь минут. Восемь минут, Анс! А ведь это хронометр с кварцевым стабилизатором.
— Возможно, и на твои часы повлияло это, — Анс кивнул на ленту регистратора.
— Не понимаю, почему бы нам не расспросить кого-нибудь: какой сейчас год, что за город, в какой стране мы находимся, наконец?
— Происходит нечто не совсем обычное, — медленно произнес Анс, подбирая слова. — Лучше не торопить события.
— Смотри Анс, смотри! — Рон схватил его за руку.
Тучи наверху постепенно рассеивались. В разрывах облаков уже можно было видеть отдельные звезды. Их становилось все больше. Рон и Анс с напряженным волнением всматривались в небо. Вдруг сильный порыв ветра прогнал последнее облако и над ними, словно раскрылся занавес в театре, в первозданном великолепии сияли звезды.
Рон и Анс замерли. Каждый из них уже понялг но нужно было время, чтобы догадка окрепла в сознании.
В прозрачной вышине над их головами расстилалось совершенно чужое небо.
— Это — не Земля, — прошептал Рон. — А ты, Анс, ты догадывался?
— Догадывался. Но предположение казалось неправдоподобным: самолеты, лайнер, люди — слишком большое сходство.
— Да, да, самолеты, люди, — Рон был явно растерян. — Но этого ведь не может быть, Анс?
— Что есть–то есть!–твердо сказалАнс. — Удивительному можно удивляться, но приходится мириться. Тут уж ничего не поделаешь.
— Но мы даже не знаем, как оказались на этой нелепой планете? — голос Рона дрожал. — Ведь это значит, что мы не можем вернуться на Землю.
— Это особый вопрос, — мягко сказал Анс. — Возможно, нам удастся расшифровать запись регистратора. Но почему «на нелепой планете»? Мы все-таки нашли себе подобных! Ты же сам об этом мечтал.
— Даже слишком подобных, — пробормотал Рон.
В полумраке балкона мелькнула тень.
— Ола?
— Я все слышала, — прошептала девушка.
Они стояли рядом и смотрели на лежащий у их ног сверкающий огнями город — неземной город! Ола первая нарушила молчание:
— Нет, нет, все слишком неправдоподобно! Я скорее готова согласиться с тем, что переместились звезды на небе, что случилось что-то с людьми. Здесь почти так же, как на Земле. Разве может быть все это простым совпадением?
— Нет, Ола, это не простое совпадение, — сказал Анс. — Сходство, о котором ты говоришь, понять можно. Видимо, жители этой планеты развивались почти в таких же условиях, что и земляне. Здесь действуют те же физические законы, их проявления почти одинаковы с земными. И нет ничего удивительного, что их ученые и инженеры пришли к таким же примерно научным и техническим решениям.
— А как ты объяснишь— вмешался Рон, — что именно мы благодаря чисто случайному стечению обстоятельств попали как раз на ту самую планету, где обитает не просто цивилизация, а почти земная цивилизация.
— Если во всей Матагалактике есть хотя бы одна такая планета, то вероятность попадания уже не равна нулю. А если вероятность не равна нулю, — событие, в принципе, может произойти. И лучшее доказательство — это то, что оно действительно произошло.
— Это все вместе взятое просто невероятно, — сказала Ола, — особенно сходство языков.
— Не слишком ли мы удивляемся редким явлениям, — медленно произнес Анс, как бы рассуждая вслух сам с собой. — Если задуматься, удивительнее как раз то, что много раз повторяется.
