Дорога от Пуэрто-Морада оказалась долгой, жаркой и утомительной. Добравшись до места, Эстебан устроился под пальмой и съел несколько холодных банановых оладий. Белые, словно зубная паста, волны разбивались о берег, но здесь не было мусора, оставляемого людьми, - только мертвые ветки, щепки да кокосовые орехи. Все дома, кроме четырех, стоявших ближе к морю, поглотили джунгли, да и эти четыре лишь выглядывали из зарослей, словно догнивающие ворота в черно-зеленой стене растительности. Даже при ярком солнечном свете они выглядели так, будто там водятся привидения: сорванные, поломанные ставни, серые от времени и влаги доски, лианы, оплетающие фасады. В одном месте манговое дерево проросло прямо сквозь крыльцо, и на его ветвях, поедая плоды, рассиживали дикие попугаи. Последний раз Эстебан бывал здесь в детстве: тогда руины напугали его, но сейчас они даже показались ему привлекательными - яркое свидетельство торжества природы и ее законов. Эстебана угнетало то, что он помогает уничтожать эту природу. Если он справится с задачей, то в скором времени попугаи здесь будут прикованы цепочками к насестам, от ягуаров останется только рисунок на скатертях, везде понастроят бассейнов и некуда будет ступить от туристов, которые понаедут, чтобы высасывать через трубочки кокосовые орехи.
Подкрепившись, Эстебан отправился в джунгли и вскоре обнаружил дорогу, по которой ходил ягуар, - узкую тропку, петлявшую между опутанными лианами пустыми оболочками домов, а затем выходящую к Рио-Дульсе. Река, извивавшаяся среди стен джунглей, казалось, несет зеленую воду еще более темного оттенка, чем морская. По всему берегу на песке отпечатались следы ягуара. Особенно много следов зверь оставил на бугристом холмике, возвышающемся метра на полтора над самой водой. Эстебана это несколько удивило, но, решив, что ответа на эту загадку ему все равно не найти, он пожал плечами и спустился на пляж, а поскольку ночью собирался устроить наблюдение, то прилег под пальмой поспать.
Через несколько часов, уже во второй половине дня, Эстебана окликнули. Он проснулся. Высокая стройная женщина с отливающей медью кожей, в платье темно-зеленого цвета, почти такого же, как стена джунглей, шла прямо к нему. Платье до половины открывало высокую грудь, а когда женщина подошла ближе, Эстебан разглядел ее лицо; хотя оно и обладало чертами, характерными для народа патука, но отличалось редкостной для людей его племени красотой и тонкостью. Словно прекрасная точеная маска: щеки с нежными ямочками, полные резные губы, тонкие брови из эбенового дерева, глаза из черного и белого оникса, - но всему этому придана живость человеческого лица. Мелкие капельки пота блестели на ее груди. Одинокий локон черных волос лежал на плече столь изящно, что, казалось, уложен так специально. Женщина опустилась рядом с охотником на колени, бесстрастно взглянула на него, и Эстебана буквально поглотила окружающая ее горячая аура чувственности. Морской бриз донес ее запах - сладковатый, мускусный, напоминавший аромат плодов манго, оставленных дозревать на солнце.
- Меня зовут Эстебан Каакс, - произнес он.
- Я слышала о тебе, - сказала она. - Охотник на ягуаров. Ты пришел, чтобы убить ягуара, живущего здесь?
- Да, - ответил он и устыдился собственного признания.
Она набрала горсть песка, потом пропустила его между пальцами.
- Как тебя зовут? - спросил Эстебан.
- Если мы станем друзьями, я скажу тебе свое имя, - ответила она. Зачем ты хочешь убить ягуара?
Эстебан рассказал ей про телевизор, а потом вдруг, к своему удивлению, начал рассказывать о трудностях с Инкарнасьон, объяснять, как он собирается приспособиться к ее миру. Это было не совсем то, что принято обсуждать с незнакомыми людьми, но Эстебана почему-то потянуло на исповедь. Ему казалось, что между ним и незнакомкой есть что-то общее, и это заставляло рисовать семейную жизнь более мрачными красками, чем на самом деле. Ему никогда не случалось изменять Инкарнасьон, но сейчас такую возможность он, наверное, только приветствовал бы.
- Здесь живет черный ягуар, - сказала женщина. - Ты, вероятно, знаешь, что это не обычные звери и мы не должны вмешиваться в их магические замыслы.
Эстебан вздрогнул, услышав из уст незнакомки слова отца, однако, решив, что это просто совпадение, ответил:
- Может быть. Но ведь это не мои замыслы.
- Ошибаешься, - сказала женщина. - Ты просто решил не замечать этого. Она снова набрала горсть песка. - Как ты собираешься охотиться? У тебя даже нет ружья. Только мачете.
- У меня есть еще вот что, - сказал Эстебан. Он достал из мешка маленький пакетик с сушеными травами и передал женщине.
Она открыла пакет и понюхала.
- Травы? Ты хочешь усыпить ягуара...
- Не ягуара. Себя. - Он взял у женщины пакет. - Эти травы замедляют сердцебиение, и кажется, что человек умер. Охотник впадает в транс, но от него можно избавиться мгновенно. Я пожую трав, потом лягу около того места, где ягуар ходит на ночную охоту. Он подумает, что я мертв, но не станет есть, пока не убедится, что моя душа покинула тело. А чтобы определить это, ягуар должен усесться на меня и почувствовать, как отлетает дух. Когда он начнет усаживаться, я сброшу транс и всажу мачете ему между ребер. Если моя рука не дрогнет, он умрет мгновенно.
- А если дрогнет?
- Я уже не боюсь этого - я убил почти пятьдесят ягуаров, - сказал Эстебан. - Таким способом охотились в моем роду на ягуаров еще во времена древнего народа патука, и этот способ никогда, насколько я знаю, не подводил.
- Но черный ягуар...
- Черный или пятнистый - не имеет значения. Все они подчиняются инстинктам и похожи один на другого, когда дело касается, пищи.
- Что ж, - сказала женщина, вставая и отряхивая платье. - Я не могу пожелать тебе удачи, но зла тебе тоже не желаю.
Эстебан хотел попросить ее остаться, но гордость не позволила ему это сделать, и незнакомка рассмеялась, словно прочитала его мысли.
- Может быть, мы еще увидимся и поговорим, Эстебан, - сказал она. Будет жаль, если не удастся, потому что у нас есть о чем поговорить.
Быстрой походкой она удалилась по берегу. Сначала превратилась в маленький черный силуэт, а затем просто растворилась в дрожащем горячем воздухе.
В тот вечер Эстебан долго искал место, откуда мог бы вести наблюдение. Наконец взломал сетчатую дверь одного из коттеджей и пробрался на террасу. Бросились по углам хамелеоны, с заржавленного шезлонга, затянутого паутиной, соскользнула игуана и скрылась сквозь дыру в полу. В доме царил неприютный полумрак, и только из ванной с обвалившимся потолком сквозь сито из лиан сочился серо-зеленый свет. В треснувшем унитазе была лужица дождевой воды, где плавали мертвые насекомые. Мучимый предчувствиями, Эстебан вернулся на террасу, смахнул с шезлонга паутину и сел.
