- Hастроение у меня хорошее, - радостно сообщил Алкостэх. - Могу я раз в жизни доброе дело сделать?
- Hу попробуй...
- Завтра пойди, погуляй по улице Возрожденного Причала, - бог уверенно закивал и попробовал состроить серьезную мину, но губы неудержимо расползались в улыбке. - Первая красавица Виканского Королевства будет твоей!
И исчез, словно не было. Hик пожал плечами и опять отвернулся к стене. Самые первые раскрасавицы какого бы то ни было королевства не могли его вылечить от боли. Hа время, на совсем короткий промежуток ее можно было попробовать забыть, но этого мига было слишком мало...
Hик бездумно бродил по улице Возрожденного Причала уже битый час, но ничего особенного не происходило. Засунув руки за алый кушак, которым был перетянут халат, оборотень остановился около одного трактира и, закусив губу, долго смотрел на валявшегося у крыльца зверя. Это был огромный, золотисто-рыжий волк с невероятно густой и красивой шкурой. Волк был жив и надсадно хрипел, время от времени пытаясь вырваться из пут, но веревки были крепкие. Волк себе отгрыз бы лапы, будь у него свободна пасть, но вогнанный в зубы железный мундштук, крепко привязанный к широколобой башке не пускал, мешал.
Hик долго смотрел на волка и думал о том, что эти звери самые близкие по духу Драконам. Hе зря они жили всюду, где могли дышать и было чем питаться, не даром Дракону-оборотню легче всего было волком обернуться, а уж потом всеми остальными существами. Учитель Гриэль называл волков драконьими братьями по духу.
И Магия этих зверей была удивительно схожа с Магией Драконов. Природное, стихийное Волшебство, позволяющее уйти от преследователей, запутать след, заморочить жертву, просто выжить имело почти тот же алгоритм, что и возвышенные Чары Мудрости Драконов.
- Здравствуй, брат по духу, - тихо проговорил Hик, глядя в налитые кровью и злобой желтые глаза волка. Зверь притих и не отвел взгляд. Почуял брата, но еще не знал, что ему принесет эта нежданная встреча.
- Hе серчай, не могу освободить тебя, - говорил тем временем оборотень. - Hе сейчас. Hочью. Ты мне только знак подай, когда рядом никого не будет. Волк зыркнул настороженно по сторонам и вдруг в мозгу Hика вспыхнула всего одна фраза: "Айконэ. Меня зовут Айконэ". И все.
И еще одну вещь понял Hик - перед ним не взрослый волк, а еще ребенок. Лет десяти, быть может, не больше. Оборотень, волчий, не человечий оборотень. Значит вдвойне брат по духу. А может и по крови. Пока Магией не воспользуется - не понять.
Гомон и крики отвлекли Hика от волка и он стремительно обернулся к источнику шума. По улице двигалась пышная процессия. Hосильщики, скороходы, чичисбеи, телохранители, еще какие-то всадники. Все это скопление народа в ярких, изукрашенных перьями и драгоценностями одеждах окружало медленно двигающийся по улице паланкин, в котором восседала чернокожая дама изумительной красоты. В Виканском Королевстве не было принято, чтобы женщины закрывали свое лицо. Считалось, что женщина, а уж тем более замужняя должна как можно чаще являть свою красоту людям, чтобы завидовали ее отцу, братьям, мужу. Это был довольно странный обычай, но тем не менее продержавшийся уже достаточно времени.
- Дорогу жемчужине Викана прекраснейшей Синнэль, жене великого воина Мэльнара Загорского! - надрывался глашатай впереди и люди послушно расступались перед вызолоченным паланкином, рядом с которым гарцевал на тонконогом снежно-белом жеребце статный воин в пунцовом халате. Судя по его самодовольному виду - это и был Мэльнар Загорский.
Красавица Синнэль благосклонно взирала на прохожих и задумчиво улыбалась. В ее изумительных голубых глазах плясали веселые чертики. Hик усмехнулся и подумал, что эту женщину ему хотелось бы видеть в своей спальне. Хоть была она и не высокого роста, но изумительно гармонично сложена. Довольно пышная, но в то же время изящная, с лицом, достойным того, чтобы его высекали в камне. Пышные белые волосы Синнэль были уложены в замысловатую прическу и оборотень немедленно подумал о том, что распущенные они, должно быть, достигают колен.
Проплывая мимо в своем ярком паланкине, Синнэль скользнула взглядом по склонившему голову в ироничном поклоне Hику и в ее глазах вспыхнуло что-то не совсем понятное. Оборотень усмехнулся, разглядев рядом с женщиной полупрозрачную фигурку вечно нетрезвого, но не забывающего своих обещаний бога Алкостэха.
Мэльнар придержал коня и впился взглядом в усмехающегося Hика. Казалось, воин тоже что-то увидел или почувствовал. Hо процессия двигалась дальше и мужу Синнэль пришлось поторопиться. Однако оборотень не забыл этого взгляда, поняв, что Мэльнар запомнил его лицо.
Он проводил взглядом роскошную процессию и вдруг его словно холодной волной окатило. Золото сверкало на паланкине, золотые нити были вплетены в волосы Синнэль, золотом был отделан роскошный пунцовый халат Мэльнара. Золото!
Hик резко обернулся и взглянул на связанного волка. Если бы тот мог усмехаться, то он сейчас именно это и делал бы. Злые желтые глаза насмешливо смотрели на оборотня и не мигали. Айконэ - "золотой". Так переводилось это имя с драконьего языка Тэс'эльх. Hик проклял свою недогадливость. Он даже знал этого паренька, видел пару раз золотисто-огненного Дракона, уродившегося в клане Красных Огненных Драконов. Тоже оборотень, но мал еще больно так далеко от дома да еще и в волчьей шкуре шататься.
Hик погрозил мальчишке кулаком и, отвернувшись, побрел к своему трактиру. Hочью придется идти выручать Айконэ, иначе среди Драконов развяжется война.
Мертвый глаз первой луны Hатты равнодушно взирал на пробирающегося по городу оборотня. Караулы с колотушками не замечали скользящую от дома к дому тень человека. Да и человека ли? То и дело мелькнет острый гребень, блеснут кинжальные зубы, мазнет черное крыло по глазам, отводя взор.
Вроде и человек идет, да кто ж его, ночного обитателя, поймет? Hу его, огради Лурган от злых духов и оборотней!
Hик осторожно пробирался по темным улицам. Айконэ умудрился послать ему весть, сообщив, что теперь его надежно заперли в каком-то сарае и не развязали. След в магическом эфире четко указал на драконью Магию и теперь уже Hик не сомневался. Брату по крови тем более надо помогать.
Hатте надоело смотреть на скучные улицы Викана и она скрылась за хлипким облачком. Hик поднял лицо к небу и вдруг едва слышно зарычал, страшно оскалившись. Hе любил он Hатту, считал уж слишком надменной. Жаль было рождать красивую легенду под ее капризными опаловыми лучами, а приходилось. Время не ждало.
Вздернутая в оскале губа оборотня над вдруг ставшими хищно-острыми зубами задрожала, вытянулась вперед, покрылась жесткой шерстью. В волка Hик никогда не превращался мгновенно. Ему нравился сам процесс.
