- Могу ли я установить одну такую машину дома и когда? - спрашивает одна дама.
- Завтра, за сорок девять девяносто пять вместе с установкой, - отвечаю я ей. - Наша машина, мадам, избавит вас от всего бесполезного. Она ощиплет вам курицу и кости из мяса вынет вместо вас. Она вам все старые любовные записочки в вашем, письменном столе изничтожит, оставит только письма от ребят, которые имели в виду именно то, что писали. Она избавит вас от тридцати фунтов лишнего веса в самых стратегических местах, так что, по справедливости, мадам, одно это окупает ее цену. Она выбросит все старые пуговицы, которые ни на что не годны, и все семена, которые никогда бы все равно не взошли. Она вам ликвидирует все, что ни к чему не пригодно.
- Эта машина способна выносить моральные и этические оценки, просвещает Морис народ. - Она способна выдвигать и обосновывать категории.
- Морис мой компаньон, - говорю я всем, - Мы выглядим одинаково и думаем одинаково. Мы даже говорим одинаково.
- Если не считать того, что я выражаюсь иератически, а он демотически, - подтверждает Морис. - Перед вами единственный аннигилятор в мире, который способен делать полные философские заключения. Это непогрешимый судия, который сам определяет, что в мире приносит какую-либо пользу, а что - нет. И все бесполезное он аккуратно ликвидирует.
Ребята, люди все утро так и перли посмотреть нашу машину. Только после полудня это наводнение чуток пошло на убыль.
- Интересно, сколько народу побывало у нас в киоске за утро? - говорит мне Морис. - Я бы сказал, тысяч десять.
- А мне гадать ни к чему, - говорю я. - Вошло девять тысяч триста пятьдесят восемь, Морис, - говорю я ему, потому что я всегда машинально чего-нибудь считаю. - И вышло девять тысяч двести девяносто семь, продолжаю я, - не считая тех сорока четырех, которые и сейчас здесь околачиваются.
Морис улыбается.
- Ты ошибся, - заявляет он, - у тебя цифры не сходятся.
И вот тут, чувствую, волосы у меня на затылке становятся дыбом.
Я, когда считаю, никогда не ошибаюсь, и вот я вижу, что наша Прожорливая Красотка тоже не ошибается. Порядок, сейчас уже поздно делать вид, будто ошибся, особенно ежели к этому не привык, но, может, еще есть время убраться с пути урагана, пока он не налетел?
- Кончай куковать, - шепчу я Морису, - пишись в бродяги, выходи на щебенку!
- Же нэ компренэ [я не понимаю (франц.)], - отвечает Морис, что значит "сматываем удочки, ребята", только по-французски, и дает мне тем самым понять, что он все усек.
Тогда я на высокой скорости удаляюсь из помещения ярмарки, а мой Морис несется позади с такой легкостью, что его и не слышно. Тут как раз флаер-такси собирается отчаливать.
- Прыгай на подножку, Морис! - подаю я ему сигнал, и сам прыгаю, цепляюсь когтями за хвостовое оперение, и мои ноги уже болтаются в воздухе. Теперь надо глянуть, что там с Морисом. Что с Морисом, ха! Да его и в помине нету! Он вообще рядом со мной не бежал, оказывается! Я оглядываюсь, и тут вижу через окно, как он там опять заводит свои песни.
Ну и история! Чтобы мой компаньон, который на меня похож, точно две черепушки из-под одной шляпы, - и не понял мой намек!!
В аэропорту я ныряю на воздушный грузовоз, который как раз отлетает в Мехико.
Мне чемоданов паковать не приходится. Я так скажу: ежели человек не привык постоянно иметь при себе двухлетний прожиточный минимум - в виде этих зелененьких бумажек с кудрявыми завитушками в заднем кармане, - такой человек, значит, не приспособлен встретиться с Судьбой один на один! Через тридцать минут я уже сижу в отеле в Куэва Покита, и все удовольствия к моим услугам. Тогда я хватаю свой Воксо, чтобы послушать, что мне сигналит мой Морис.
- Почему ты мне не сказал, что Пантофаг аннигилирует людей? - говорит он вроде бы с испугом.
- Я тебе все сказал, - говорю я. - Девять тысяч двести девяносто семь прибавить сорок четыре не дает девять тысяч триста пятьдесят восемь. Ты это сам заметил. Как там дела в родных краях. Морис? Вот юмор получился!
- Тут не юмор! - говорит он вроде как с отчаянием. - Я заперся в маленькой кладовке, где ведра и веники, но эти люди собираются взломать дверь. Что мне делать?
- Э, Морис, да объясни ты им, что те, которых машина прибрала, все равно ни на что не годились. Ведь наша машина не ошибается.
- Сомневаюсь, удастся ли мне убедить в этом родственников пострадавших. Они жаждут крови. Они уже ломятся в дверь, Спейд! Я слышу, они там кричат, что повесят меня.
- Скажи им, что веревка должна быть новехонькой, иначе ты не согласишься! - говорю я ему. Это такая старая шутка. И выключаю свои Воксо, потому как Морис больше ничего не говорит, только вроде булькает там, а чего он этим бульканьем хочет сказать, мне невдомек.
Такие истории быстро сходят на нет, стоит людям повесить одного кого-нибудь для собственного удовлетворения. Так что я теперь уже опять в городе и опять ворочаю в голове всякие новые идеи, ровно кучу камней перекатываю. Только Прожорливую Красотку я больше делать не стану. Слишком у нее логика опасная, и вообще она свое время слегка опережает.
Я нынче ищу себе нового компаньона. Заглядывайте к Грогли, ежели вас это интересует. Я там появляюсь каждый часок или около этого. Мне нужен парень, похожий на меня, как две шеи в одной петле... тьфу, черт, с чего это у меня вдруг такие мысли! - нет, попросту парень, который выглядит, как я, и думает, как я, и говорит тоже, как я.
Вы прямо валяйте и спрашивайте Джо Спейда.
Только посмейте в виду - парень, которого я возьму в компаньоны, должен быть такой, чтобы сразу меня понимал, ежели придет время сматывать удочки.
