У нее отличная память на числа, вплоть до сотых долей.
- Как только первая отправка руды на Землю докажет прибыльность и практичность нового метода, - продолжил я, - мы объявим о втором предложении, теперь уже на 225 миллионов баклов. Вот тогда мы и развернем широкомасштабное производство рудных шаров.
- Одного я не понимаю, - вставила Джин Цей, понемногу отхлебывая свой "кир ройяль". - Зачем вы тратите многие миллионы, изобретая колесо, да еще сломанное?
Она посмотрела на меня своими миндалевидными глазами, и у меня затряслись коленки. Джин Цей - ассистент куратора Кларквиллского музея искусства и достижений человечества. После "Мисс Урожай Зерна 2273 года" она является красивейшим созданием на Поясе, а то и во всей Солнечной системе. Иногда я ощущаю острые уколы ревности, что на этой изысканной женщине жената Изабель, а не я, хотя чаще мне свойственен разумный стоицизм в отношении ограничений, существующих в рамках нашего треугольника.
В результате череды событий, которые ввиду их малозначительности недостойны того, чтобы о них распространяться, Изабель, Джин Цей и я стали гордыми родителями восхитительной шестилетней девчушки, которая, как ни печально, временно вынуждена обитать на Земле.
Иногда мы приходим втроем в "Кафе де Монд" и обсуждаем, помимо прочего, кто из нас отправится в следующий раз на Землю, навестить Валери-Франс.
Меня позвал сигнал телефона на руке.
- Одни из моих жуликов-боссов, - сказал я, ставя пустую рюмку. Волосатый толстяк с очаровательным характером.
Требует меня к себе. Он так глотал слова, что я даже не мог определить, на каком языке он ко мне обращается.
Речь судьи Дейвиса Александера звучала столь же бессвязно, как и раньше. На его заросшей физиономии клубилась не просто ярость, а какое-то еще более сильное чувство, для которого я не мог подобрать определения.
- Уайт! - прокаркал он, захлопнув дверь и задернув шторы, чего никогда прежде не делал. - Давай сюда свой наручный телефон.
- Отдать вам телефон?
- Живее! - Вращая в волосатых руках безобидный прибор, он поглядывал на него, словно на готовую взорваться бомбу с часовым механизмом. - Это чтобы быть уверенным, что нас никто не подслушивает. - Сунув часы в карман, он поманил меня к себе и заставил подойти совсем близко, после чего сгреб мясистой лапищей за шею и ткнулся толстыми губами мне в левое ухо. Я отпрянул, опаленный его горячечным дыханием. Неужели он окончательно свихнулся?
- Уайт, - яростно зашептал он, - если ты выболтаешь хоть словечко о том, что сейчас услышишь, я тебя прикончу!
Тебе понятно? - Его неправдоподобно сильная рука стиснула мое горло.
- Отпустите! - взмолился я. - Или вы решили прикончить меня раньше времени?
Его хватка не ослабла, а только усилилась.
- Дело в моем племяннике Хутене. Он хочет меня убить.
- Хутен хочет вас убить? Значит, он просто решил не отставать от остальных. - Я собрался с силами, оттолкнул его и восстановил между нами брешь в несколько сантиметров шириной. - Вы хотите сказать, что родной племянничек возжелал вашей смерти только потому, что вы его уволили? Меня вы увольняли уже десять раз - и все еще живы.
- Я серьезно, Уайт. Ты обязан меня спасти!
- От Хутена? Вы забыли, кто я? Простой брокер, а не телохранитель.
- Неважно. Ты единственный, кому я доверяю.
- Тогда почему бы вам не перестать меня душить и не рассказать толком, в чем дело?
Из его маловразумительных выкриков, перемежаемых угрозами и приступами жалости к самому себе, я кое-как извлек сущность печальной истории судьи Дейвиса Александера.
Много лет назад в результате успешной реализации одного из своих прибыльных замыслов сомнительной законности директор компании "Хартман, Бемис & Чупетт" открыл шифрованный банковский счет в Лихтенштейне, крохотном европейском государстве, существующем, в основном, за счет обслуживания клиентов с этическими принципами судьи Дейвиса Александера. Со временем счет раздулся, а паранойя его владельца приобрела клинический характер.
Он перевел шифрованный счет в наличность: золотые слитки и акции на предъявителя. Затем запихал все это в сейф, способный выдержать термоядерный взрыв, и поместил его в банковское подземелье (две тысячи метров под Альпами) в том же самом Лихтенштейне.
- И вот теперь, - жалобно взвыл Дейвис Александер, - этот проклятый Хутен, моя плоть и кровь, отправился на Землю, чтобы присвоить все, что я имею. Он меня погубит, Уайт!
Я окончательно высвободил шею из этих воистину питоньих колец и холодно воззрился на него.
- То есть весь этот тарарам только из-за того, что вы возомнили, будто Хутен намерен украсть ваши денежки? Из швейцарского банка, да еще с двухкилометровой глубины?
Вам нужен не телохранитель, а санитар.
Обиженный взгляд судьи Дейвиса Александера был лишь слабым подобием недавней грозы во взгляде:
- Ты не понимаешь, Уайт. Это не обычный банковский сейф, требующий каких-либо документов, а сейф на предъявителя.
- На предъявителя?
- Как акция. Любой, кто явится с кодовой карточкой к сейфу, считается его законным владельцем. Вопросов там не задают.
- Хутен завладел карточкой?
- Он ее украл! Вот она - человеческая неблагодарность!
- Откуда у вас уверенность, что это именно Хутен?
- Замок сейфа реагирует только на два отпечатка большого пальца: мой и Хутена. Слышишь, идиот, мой и Хутена!
Увольняя его, я был так расстроен, что забыл аннулировать авторизацию.
Я почесал подбородок.
- Значит, он летит на Землю с вашей кодовой карточкой.
Все, что ему требуется, это явиться в банк, сунуть карточку в соответствующую щелку и уйти, посвистывая, с вашими денежками...
Мне хватило немного времени, чтобы понять, что за чувство, помимо рудиментарной злобы, написано на его заросшей физиономии: то был просто животный страх.
- Чего же вы хотите от меня? - спросил я наконец.
- Как чего? Мчись на Землю и окажись у банковского сейфа раньше него, дубина! Что еще тут можно поделать?
- Значит, существует еще одна карточка? С ее помощью я открою сейф?
- Да, вторую я на всякий случай прятал дома.
- Мудрая предосторожность. - Я взвесил его слова. Наша дочь Валери-Франс находилась на Земле, в особом интернате, он же школа и лечебный центр для немногих детей с Пояса, страдающих синдромом Кеслера несмотря на гравитационные пилюли, которые начинают принимать все дети, расставшись с синтезированным на "родильной скале"
земным тяготением. Если Валли не хочется походить на судью Дейвиса Александера, ей придется оставаться на Земле до восемнадцати-девятнадцати лет, когда окончательно стабилизируется ее рост. Со времени нашего последнего свидания минуло уже 11 месяцев.