И потому-то большинство неразгаданных тайн остается в области применения _Второго_ метода, и всякий раз, когда человеку удается _одновременно_ оперировать с большим, чем раньше, количеством данных, он делает открытия. Этим объясняется в какой-то мере и то, что открытия часто делаются людьми, работающими на стыках нескольких наук.
Может быть, в будущем человечеству помогут следовать по пути Второго метода вычислительные машины с гигантскими объемами памяти, к которым миллионы людей смогут одновременно подключаться через различные устройства. Тогда машина поможет людям объединяться в единый мозг с огромными возможностями.
А пока для решения задач Второго метода человек иногда пользуется одним из древнейших механизмов, подаренным ему природой, - вдохновением...
...Я снова взглянул в зеркало, стал пристально присматриваться к себе, изучать свое лицо. Мне казалось, будто замечаю перемены, но тотчас я убеждался в ошибке. Время словно замедлило бег. Я стал задыхаться от волнения и понял, что надо немедленно отвлечься от мыслей, связанных с экспериментом, думать о чем-нибудь другом. Например, о том, что показывали вчера по телевизору - в первой серии детективного телефильма... И я заставил себя вспомнить кадры фильма...
На лесной тропинке у домика лесника обнаружен труп молодой женщины. Похоже, что она спасалась от преследователей бегством, спешила укрыться в домике. Но добежать не успела.
Недалеко от трупа лежала "фомка" - маленький ломик, инструмент воров-"домушников". Видимо, женщина была убита именно "фомкой", так как экспертиза установила, что "удар был нанесен тупым предметом". Причем, удар, судя по всему, был молниеносным: ни лесник, живущий в домике, ни его жена не слышали крика.
Следователь выяснил, что из лагеря заключенных, расположенного за двадцать километров от места убийства, бежал рецидивист. Удалось установить личность убитой. Она работала оператором геологического отряда и в этот день возвращалась в отряд из райцентра, где получила крупную сумму денег.
В конце первой серии заинтригованных зрителей посвящали в некоторые подробности дела. Во-первых, никогда раньше убитая не встречалась с совершившим побег рецидивистом. Во-вторых, вор не мог иметь с собой "фомки". Итак, следователь закончил версию "на нуле". Ему - а вместе с ним и зрителям - предстояло придумать новую версию.
Фильм был не только детективным, но и психологическим. Он увлек меня, и я пытался представить, как будет развертываться действие. Я ставил себя на место следователя, думал: а что бы я предпринял на его месте? И ничего придумать не мог.
А сейчас я вспомнил совершенно отчетливо каждую деталь фильма: согнутую руку трупа, красное платье в белый горошек, шрам на коре березы, заросшее щетиной угрюмое лицо лесника и кривую ухмылку на жирном лице его жены... Я вспомнил даже, как кричали птицы, когда следователь прибыл на место убийства, и какие слова он говорил, впервые придя в домик лесника. Совершенно легко, без всяких усилий я вспомнил тысячи различных вещей, которые могли пригодиться для раскрытия преступления: строчки из учебника криминалистики, прочитанные однажды в ранней молодости, романы Сименона, стихи об алчности мещан и статью об уральских самоцветах - и все эти разнообразные сведения вдруг выстроились в одну цепочку, в висячий мост, по которому мысль легко пробежала через бездну загадок. Я понял, с чего следует начинать поиск: необходимо установить точное местонахождение трупа в момент убийства. И я уже знал, как будет развиваться действие фильма, знал так четко, что мог и не смотреть следующие серии. Следователь поступит так, как поступил бы на его месте я. Он выяснит, что после убийства труп перекладывали и что женщина бежала не к дому, а от домика, спасаясь от грабителей - лесника и его жены. А "фомку" лесник подбросил нарочно, зная о побеге рецидивиста...
И прежде чем волны видений нахлынули на меня и понесли в своем водовороте, я уже понял: началось действие препарата. Понизился порог возбуждения - и через него хлестали лавины импульсов. Открывались ворота шлюзов памяти, из тайных глубин, подхваченных вихрем, всплывали уснувшие там воспоминания. Одновременно усилилась работа корковых областей, особенно тех, где происходило образование ассоциаций. Воспоминания теснились нескончаемыми шеренгами, все время меняясь местами, строки стихов вдруг вырастали рядом с формулами, цифрами... Сравнивались никогда ранее не сравниваемые предметы и явления, такие, как грохот машин и запах фиалок, - и я постигал их скрытый смысл.
Я _видел_ зеленые дремучие симфонии и _слышал_, как пахнут розы, я видел всплывающие формулы в журчании ручья, ощущал запах грозы в щебетании птиц. Открывались сквозные немыслимые дали, наполненные тонкими ароматами и сверканием молний. Мне казалось, что я стал думать намного быстрее, что ускорился бег импульсов по нервным волокнам. Потайные источники сил открылись во мне, мышцы стали мощными и эластичными. Появилось пьянящее ощущение всесилия. Барьеры, с которыми я успел познакомиться в жизни, показались пустячными, болезни - несуществующими. Я был уверен, что стоит мне открыть окно, шагнуть с подоконника и взмахнуть руками, - и я легко взмою со своего шестого этажа ввысь, в распахнутое настежь окно.
Эта уверенность возбудила желание испробовать свои силы. Желание становилось все сильнее, и я почувствовал, как наберу высоту, и внизу, все удаляясь, останутся дома - спичечные коробки, зеленые пятна скверов, окантованные лентами дорожек. Я пронижу облака и полечу над ними, а они раскинутся подо мной снежными холмами и сугробами. Затем я расслаблюсь, распластаюсь в планирующем полете. Ветер будет ласково скользить по моей коже, ворошить волосы.
И чтобы все это началось, надо лишь на мгновение преодолеть страх, шагнуть за окно...
Однако остатки скептического благоразумия удерживали меня от смертельного риска. Стараясь не смотреть на манящее окно, я поспешно вышел из квартиры на лестничную площадку и нажал кнопку вызова лифта. Но дождаться кабины не смог. В меня словно вселился бес. Он не давал мне стоять на месте, ноги и руки сами собой выделывали различные движения. В конце концов я подчинился ему и, прыгая через две ступеньки, как мальчишка-сорванец, помчался вниз.
Недалеко от нашего дома раскинулся парк. Я свернул на глухую боковую аллею, оглянулся. Вокруг никого. И тогда, разбежавшись, я подпрыгнул, взмахнул руками, предчувствуя, как сейчас, вот сейчас мое послушное тело взлетит, вонзится в синеву небес маленьким темным веретеном и начнет вышивать петли и строчки...
Увы, этого не случилось. Невидимая паутина земного притяжения была по-прежнему достаточно прочной, во всяком случае, сильнее моего настроения.
