Существуют еще и другие варианты „моделирования“ как приближенного, так и далекого будущего, которыми располагают западные фантасты, но принципиального отличия от приведенных выше они не имеют.
Облик Грядущего в произведениях современной фантастической литературы Запада тревожит воображение, представляя мир растерянным и непрочным.
Трилогия Алексея Толстого „Хождение по мукам“ кончается описанием того неоспоримо главного, что произошло на Восьмом Всероссийском съезде Советов, где принимался план ГОЭЛРО.
Тогда, может быть впервые, строители новой России — делегаты съезда, а вместе с ними герои трилогии и сам ее автор осознали величие и масштабность предстоящих работ, определенных Коммунистической партией и ее вождем В. И. Лениным.
В пятиярусном зале Большого театра было холодно, как в погребе. Докладчик — Глеб Максимилианович Кржижановский, в шубе, с кием в руке, стоял перед картой Европейской России, свешивавшейся с колосников в глубине сцены.
„Поднимая кий, он указывал на будущие энергетические центры и описывал по карте окружности, в которых располагалась будущая новая цивилизация, и кружки, как звезды, ярко вспыхивали в сумраке огромной сцены. Чтобы так освещать на коротенькие мгновения карту, понадобилось сосредоточить всю энергию московской электростанции, даже в Кремле, в кабинетах народных комиссаров, были вывинчены все лампочки, кроме одной — в шестнадцать свечей.
Люди в зрительном зале, у кого в карманах военных шинелей и простреленных бекеш было по горсти овса, выданного сегодня вместо хлеба, не дыша, слушали о головокружительных, но вещественно осуществимых перспективах революции, вступающей на путь творчества…“[2]
Толстой не только с большой художественной силой воссоздал и донес до наших дней атмосферу вдохновенной убежденности и энтузиазма бойцов революции, впервые ощутивших себя инженерами и прорабами будущего общественного устройства, но и очень точно охарактеризовал перспективы революции как головокружительные, но одновременно и вещественно осуществимые.
Многомиллионный народ на территории, составляющей одну шестую земного шара, приступил к практическому решению грандиозной задачи превращения своей страны — экономически отсталой, почти нищей, обескровленной долголетней войной — в первое в мжре государство социализма. „У нас есть материал, — писал В. И. Ленин, — и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь“[3].
Итак, пятьдесят лет тому назад, в результате самого революционного взрыва в истории человечества, начался великий поход в будущее.
По мере наступления движения приходилось очищать настоящее от прошлого и подчинять это настоящее задачам грядущего дня. Поход в будущее был одновременно и поиском, неустанным, напряженным поиском во всех сферах экономики, социологии, психологии и нравственности. Новый общественный строй создавался, по существу, на гладком месте, так как был беспрецедентен по отношению ко всей истории возникновения и распада различных социальных формаций.
И наступило наконец время, когда даже весьма далекие от марксистско-ленинского учения мыслители были вынуждены признать, что коммунизм — будущее человечества. „Грядущему же он принадлежит, — писал Томас Манн, — поскольку мир, который будет после нас, в котором будут жить наши дети и внуки и который уже начинает вырисовываться, трудно представить себе без коммунистических черт, то есть без принципа общественного владения благами земли, без последовательного стирания классовых различий, без права на труд и обязанности трудиться для всех“[4].
Возникла существенная необходимость увидеть облик Грядущего не только в чертежах, но и в зрительных образах, соответствующих мечте, которую носит в своей душе каждый из нас.
На первый взгляд это может показаться неправдоподобным, но представления о будущем, о жизни в коммунистическом обществе складываются у миллионов советских людей в значительной степени под воздействием прочитанных научно-фантастических книг.
Это обстоятельство и по сей день недооценивается, а то и попросту игнорируется нашей литературной критикой.
Между тем, на наш взгляд, давно пора отказаться от ставшего консервативным, узкоограниченного взгляда на научную фантастику как на литературу, несущую в себе некую сумму научно-технических идей, нанизанных на приключенческий стержень. Советская фантастика прежде всего литература мировоззренческая, воспитывающая подростков и молодежь в коммунистическом духе.
Каждому мыслящему человеку свойственно задумываться над будущим, близким и далеким, над будущим, уготованным его детям и внукам, его соотечественникам и, наконец, всему человечеству. Человеку трудно жить без надежды на то, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего.
Каждый из нас хочет мысленным взором увидеть дали Грядущего и соотнести субъективные представления фантастов с тем проектом грандиозных архитектурных работ, который разработан Коммунистической партией на основе теоретических положений марксистсколенинского учения и уже пятидесятилетнего практического опыта строительства социализма и коммунизма в нашей стране.
Нам представляется интересной и весьма верной точка зрения Даниила Гранина, высказанная в статье „И все же..“ („Иностранная литература“, 1967, № 1). „Будущее, — пишет он, — испытало на себе всякое — и оптимизм, и безрассудную слепую надежду, и безысходное отчаяние. Ему угрожали кликуши и точные расчеты, его пытались отравить и попросту уничтожить, повернуть вспять, вернуть в пещеры. Оно выжило. Появилась возможность серьезного, вдумчивого изучения его. Сейчас, может быть как никогда еще в истории человечества, будущее зависит от настоящего и требует нового подхода к себе. QHO чревато кризисами, соизмерить которые мы не в состоянии. Кризисы, связанные не только с иным понятием свободы, но и с понятием индивидуальности. Мыслящая материя Земли, она дискретна. Потребность ее единства и своеобразие человеческой личности — это тенденции противоположные. С одной стороны, расцвет личности, с другой — ее ассимиляция. Ее самовыражение и ее существование в процессе сплочения миллиардов. Путешествие в страну Будущего никогда не было бесплодным занятием. Великие утопии помогали человечеству вырабатывать идеалы. А это именно то, в чем сегодня нуждается мир, может, больше, чем прежде“.
Да, утверждение идеалов — вот, пожалуй, самое высокое, самое непосредственное, самое важное назначение литературы о будущем!
