— Она свела его с ума.
— Своего нанимателя? И вас после этого не перестали покупать?..
Она фыркнула и пожала плечами.
— Сам виноват. Она выполняла его приказ.
— Как?..
— Господин?
Голос прошелестел, как падающие листья. Император поднял голову.
— Говори.
— Время оплаты, господин.
— Садись.
Она послушно опустилась на пол возле его ног.
— Я хотел бы поговорить с тобой.
Девушка подняла голову. Все как обычно: наемница ждала приказаний.
«Я могу быть горд собой, — насмешливо подумал Император. — Все так любят ее разговоры, а я понимаю ее даже тогда, когда она молчит. Как утверждали древние — истина вне слов…» Но все же…
— Нет, пока я не хочу, чтоб ты: работала. Просто поговорить, понимаешь?
Она не понимала. На лице — гримаса недоумения с легкой примесью досады… Наемница не может разобраться в новых причудах хозяина… И не хочет, обратите внимание. Ей деньги нужны…
Ну да… «Господин, так мы еще не пробовали…» Император с трудом сдержал ухмылку, вспомнив вчерашнюю наложницу. Только ты — не наложница, девочка. Ты — опасная вещь, и я, черт возьми, прежде, чем отпускать тебя живой, хочу наконец узнать все твои возможности…
— Поговори со мной. Ты, я знаю, часами болтаешь с моими людьми, они говорили мне об этом, — ты разговариваешь с теми, на кого я укажу тебе, ты чешешь язык со слугами, общаешься даже со зверьем — но обходишь стороной меня. Или я кажусь тебе недостойным собеседником?
Недоумение исчезло, предоставив жизненное пространство чистейшему, без малейшей примеси, ужасу.
— Но вы же мой наниматель!
— Вот и исполняй приказ!
— Но я…
— Ты, таэн, ты… Ты будешь говорить, или… ты будешь говорить?
Похоже, она знала, что стоит за этими словами. Наемница сжалась, зрачки расширились, сделав глаза черными, пальцы начали дрожать… На какое-то мгновение Императору стало жаль ее, но потом он вспомнил… Расширенные зрачки, напряженные губы в полуулыбке — крупная дрожь, бьющая тело… И лорд Сиэл, через два дня вынутый из петли…
Говори, девочка, говори! — мысли метались, словно отблески огня под сводами, словно летучая мышь непонимания в ее расширенных зрачках… Говори! Я почти готов поверить в истинность твоей боли. Еще бы, тяжело, страшно!.. Мучительно, черт возьми, изображать беззащитность и ужас перед разгневанным владыкой, когда сила уже рвется наружу. Не дрожи, девочка, я отличаю дрожь сдерживаемой силы от трепета испуганной женщины… Говори, ну же!..
— Говори, — повторил он вслух, и в словах прозвучал отблеск смертоносной стали.
— Господин… не надо…
— Говори, — вот таким его боялась вся Империя. Тихо, ровно, гармонично… И взгляд, и голос — воплощение холодного железа. Это был вызов, на который не посмели ответить ни разу. Но…
Тихий бесцветный голос занял окружающее пространство, растворил сталь, растопил Лед…
— Видит Бог, я этого не хотела.
И на Императора обрушился поток тоски и безысходности. Страх и одиночество, бессмысленность каких-либо дел и желаний… Вот его солдаты, делающие ошибки и нарушающие приказ из-за двух-трех фраз чужачки… Вот враги, сломленные теми же словесными построениями — за месяц словом сделано то, чего он не мог огнем и мечом достичь годами… Жизнь — бесцельна, любая цель — бессмысленна… А сам Император настолько любит хорошее оружие, что сам перестал быть чем-то отличным от неодушевленного предмета… Разум не видит какого-либо смысла ни в чем… Пустота… Безысходность… Невозможность что-либо изменить…
— Сколько раз говорено — не направляйте оружие на себя, — печально пробормотала таэн. Она не спеша подошла к Императору, полулежащему в кресле, взяла его за плечи, встряхнула. Тот не шевельнулся, только в зрачках плеснул неизбывный отныне ужас.
— Видит Бог, я этого не хотела!..
— А ты?
— А я бездельничаю уже два года. Все. Вот купила себе домик, живу… Ты слушай…
В эту ночь я узнал многое. А потом — еще столько же. И еще десять раз по столько. Я приходил к Лиссе так часто, как мог, и когда мы оставались одни, она начинала рассказывать, разрушая старый миф и создавая новый. И уже не легионы черных воинов возникали в сознании, а спокойные, внешне доброжелательные люди, которым не нужно множество сложных приспособлений, дабы проникнуть в крепость и добраться до жертвы. Таэн заходят в замок через ворота. И чаще всего — по приглашению.
— Это просто, Кэп. Очень просто. Ты зашел — и вышел. И тебе незачем спешить, прятаться… Слово открывает и замки и души, а потом сталь отворяет кровь…
Я узнал многое. Если ей вдруг казалось, что я могу что-то не понять или не запомнить, с полки извлекался пергамент и для меня записывали, рисовали схемы и эскизы…
— Только не давай никому. От дурацких вопросов не отделаешься.
— Лисса, а с чего ты мне все это рассказываешь?
— Кэ-эп!.. Ты — спросил, я — отвечаю. Все просто.
— А не боишься?..
— Не-а. Не боюсь.
День за днем, встреча за встречей. «Как ходит таэн, как говорит таэн», что делает, о чем думает… Истории из жизни — иногда она даже называла имена. Тогда я знал, что этого таэн я уже не встречу никогда.
— Лисс, а сколько вас?
— Было — много. Это потом…
Я узнал многое. Как быть таэн, как ловить таэн («…здесь легенды не врут. Таэн иногда можно поймать после. Но только после.») Раньше наемные убийцы (все, начиная от кабацких ублюдков, готовых прирезать родную маму за пару медяков и заканчивая означенными таэн) вызывали у меня смесь брезгливости и презрения. Много ли чести — ткнуть кинжалом в спину беззащитного человека. Но Лисса говорила, и я узнал про культуру и кодекс чести их Братства.
— Ты видишь разницу между нами, Кэп?
— Ну…
— А я не вижу. И те, к кому я прихожу — тоже.
Шло время, запас рассказов был неиссякаем, как и мой интерес к ним…
— Давай поиграем, Кэп. У нас четыре часа. В любой момент я могу попытаться убить тебя. Попробуй защититься…
— Давай…
Я уже давно понял, что Лисса учит меня. Мягко, ненавязчиво, но удивительно настойчиво. Спросил гораздо позже:
— Лисса, зачем?
И тогда я узнал, что она — последняя. Сотни милых и улыбчивых девочек и мальчиков, протаптывающих тропинки для Смерти по всему материку были вынуждены остановиться и подождать Ту, Которая Шла За Ними. Кто где. Кто на эшафоте, кто на дыбе, кто благодаря собственному кинжалу или капсуле с ядом. А ей до сих пор удавалось идти дальше.
— Кэп, мы не брали учеников. Куда? Зачем? Таэн замкнуты сами на себя, и любой новый человек мог уничтожить все.
