Ознакомительная версия.
– Эк-зе-кью-тор, – повторил я, разглядывая картины на стенах. Вроде бы обычные классические полотна, но с вариациями. Такие картины вошли в моду год назад и до сих пор не приелись публике. Чего там только не было – и «Последний день Помпеи», где на фоне рушащихся зданий шла веселая оргия, и скабрезные «Охотники на привале», и совершенно непристойная смесь «Утра в сосновом бору» и «Аленушки». – Эк-зе-кью-тор. Исполнитель. Он выносит приговор. По сути, он даже его не исполняет, но слово прижилось…
– А экзекуция? – жалобно спросила девушка.
Я покачал головой. Снял и протер очки.
Она и впрямь была удивительно хороша. Чудесная фигурка, где надо – тонкая, где надо – округлая. Красивое личико – слово «лицо» будет слишком грубым. Чудные светлые волосы. Губы… манящие.
И полная дура. Как и положено лицензированной девушке для удовольствий. Большинство девушек, подписывая стандартный годовой контракт, включают в него пункт о временном оглуплении.
– Мне пора, – сказал я.
Девушка вздохнула. Сказала с такой неподдельной грустью, что я на миг заколебался, – стоит ли уходить…
– Говорят – все блондинки дуры. А я считаю, что это неправда!
Я ждал продолжения. Вдруг какая-то мысль прорвется через дремлющие нейроны?
– А почему он не экзекутор? – спросила девушка.
Улыбнувшись, я встал и чиркнул карточкой по кассовому терминалу:
– Не сложилось, милая… Я буду по тебе скучать!
Она расцвела в ответной улыбке:
– Я тоже, милый!
И я вышел из помещения, где десяток беленьких, черненьких, рыженьких и лысых девиц ожидали клиентов. Все как одна – красавицы. Все как одна – дуры.
И я дурак.
Дурак-экзекутор.
Додумался, где искать будущую любимую – в городском борделе!
На улице, несмотря на раннее утро, было жарко. Климатизаторы в городе не работали. То ли местные жители привыкли к такой погоде, то ли в мэрии проворовались сильнее, чем считали на Земле. Я двинулся по Проспекту Первопоселенцев к Площади Независимости. На любой земной колонии есть такой проспект и такая площадь.
И любую колонию рано или поздно посещает экзекьютор.
Прохожих было немного, и почти все лица оказались мне знакомы по трехмесячному путешествию на «Левиафане». Местные сейчас радостно разгружают грузовые боты… Плечистые японцы в зеркальных очках последней модели деловито оглядывали достопримечательности – церковь, ратушу, мечеть, здание суда, памятник кому-то-из-колонистов-спасшему-колонию-от-бедствий. Временами стекла очков подергивались радужной пеленой: не удовлетворившись видеосъемкой, туристы делали голографическую съемку местности. Другая группа туристов усаживалась в экскурсионный автобус. Их ждала обычная программа – экскурсия к месту посадки колониального баркаса, визит в деревню аборигенов, охота на диких зверей в ближайших джунглях, ужин в ресторане с местной кухней, а после, для лиц с крепкими желудками, невинные ночные шалости. Маятниковый лайнер будет ждать на орбите еще сутки, а потом неумолимые законы гиперпространственной физики швырнут его к следующей планете. Надо спешить, надо успеть повидать все, за что заплачены немалые деньги.
А вдвойне спешить надо мне. За сутки я должен влюбиться и вынести приговор.
Памятник, как ни странно, мне понравился. Он изображал благообразного бородатого мужчину с короткой стрижкой. В руке бородач держал что-то вроде посоха, что придавало ему внешность сказочного мага. Но подпись на постаменте гласила, что передо мной старший механик колониального баркаса, на четвертом году полета добрым словом и обрезком титановой трубы усмиривший мятеж. Я даже посмотрел короткий игровой ролик, из которого следовало, что главную роль в усмирении сыграли-таки добрые слова, а обрезок трубы служил лишь вспомогательным фактором. Ролик был хороший, но мои очки, подключенные к закрытой базе данных, немедленно выдали иную версию событий, где злосчастной трубе отводилась более заметная роль.
Возле памятника меня и начали пасти.
Вначале я заметил двух топтунов – один азиат, другой европеоид. Потом появился третий – пожилой негр. Потом четвертая – хорошенькая рыжая девица.
В окружении этой четверки я свернул в узкий проулок между мэрией и двухэтажным универсальным магазином.
Там меня ждал симпатичный интеллигентный юноша, похожий на музыканта или молодого перспективного актера. Очки, однако, отработали его сразу – перед глазами побежали строчки досье.
Сын мэра был вовсе не музыкантом, он возглавлял местную тайную полицию. По колониальным масштабам – серьезный пост. По земным… достаточно сказать, что все подчиненные юноши, в количестве четырех человек, стояли сейчас за моей спиной.
– Здравствуйте, господин исполнитель, – сказал юноша.
– Здравствуй, Денис, – ответил я. – Что ж ты всех служак сюда собрал? А если кто-то из туристов наркоту провез?
– Все чисто, – быстро ответил юноша.
– А если кто-то собирается контрабандой кристаллы с рудника вывезти?
Перед глазами замигала оранжевая точка – Денис напрягся:
– Это серьезно, исполнитель?
В общем-то это не было моим делом. Но почему бы не помочь законной власти?
– Приглядитесь к толстому рыжему немцу, – посоветовал я. – Особенно поинтересуйтесь, нет ли у него контейнера-импланта в брюшной полости.
Почти неуловимый жест – и азиат с девушкой ушли.
– Спасибо, исполнитель, – сказал юноша. – Скажите, что нам грозит?
Я молчал. Мы никогда не отвечаем на такие вопросы.
– У нас самая обычная колония, – будто себя уговаривая, сказал сын мэра. – К Земле лояльны, общих законов придерживаемся… в целом.
Я ничего не сказал.
– А с теми аборигенами… было не ясно, что они разумны, – продолжал юноша. – Да это и сейчас еще не до конца доказано! И виртуальный притон мы закрыли… как только директива с Земли пришла…
Что я мог ему сказать? Что эта колония – и впрямь не худшая из сотни мелких человеческих поселений. Что у них хотя бы не процветают изуверские культы, не практикуется рабство, к местным формам жизни относятся достаточно гуманно. Что я еще не вынес приговор, да и вряд ли он окажется суровым?
Нам запрещено отвечать на такие вопросы. Первое правило, которое я усвоил, с пяти лет обучаясь на экзекьютора: никаких дискуссий с подследственными. Ребенком я проверял школы, в возрасте этого паренька – контролировал мелкие фирмы. И никогда, никогда не отвечал на вопросы.
– Ты уже вынес приговор, исполнитель? – спросил юноша.
Я повернулся и двинулся обратно.
– Что случается, если исполнитель гибнет? – Вопрос ударил в спину будто выстрел.
– Следующий экзекьютор учитывает этот факт. – Я обернулся. – Но нас не так-то легко убить.
Ознакомительная версия.
