– Они не поняли, – сказал Мерсер из кухни.
– А давай мне родители ответят? – крикнула она.
– Мерсер – наш спаситель, – сказал отец.
– Почему вы не позвонили сказать, что все не так серьезно? – спросила Мэй.
– Так было-то серьезно, – ответила мать. – Я и позвонила.
– А теперь он смотрит бейсбол.
– Теперь не так серьезно, – сказала мать, – но сначала мы даже не понимали, что происходит. И позвонили Мерсеру.
– Он мне жизнь спас.
– Вряд ли Мерсер спас тебе жизнь, пап.
– Я не говорю, что умирал. Но ты же знаешь, я ненавижу этот цирк – фельдшеры, сирены, все соседи в курсе. Мы просто позвонили Мерсеру, он приехал через пять минут, посадил меня в машину, довез до больницы, и все. Совершенно другое дело.
Мэй кипела. Она мчалась два часа, в панике по красной кнопке, а отец валяется на диване и смотрит бейсбол. Она мчалась два часа – а дома торчит ее бывший, и родители назначили его героем. А она кто? Она тут вроде и ни при чем. Она лишняя. Она мигом вспомнила, сколь многое не нравилось ей в Мерсере. Он любил, когда его считали добрым, но делал так, чтоб до всех это наверняка дошло, и Мэй бесилась, целыми днями выслушивая, какой он добрый, и честный, и надежный, и бесконечно сострадательный. Однако с ней он был иным – куксился, то и дело закрывался, когда был ей нужен.
– Хочешь курицы? Мерсер привез, – сказала мать, и Мэй решила, что это хороший повод на пару минут, а то и на все десять отлучиться в уборную.
– Схожу почищусь, – пробормотала она и быстро удалилась наверх.
* * *Позже, когда все поели, описали друг другу минувший день, обсудили, как отец пугающе слепнет, как у него сильнее немеют руки – врачи говорили, что эти симптомы нормальны и поддаются лечению или хотя бы контролю, – позже, когда родители отправились спать, Мэй и Мерсер сидели на заднем дворе, и трава, деревья, омытые дождем серые заборы еще излучали дневной жар.
– Спасибо, что помог, – сказала Мэй.
– Не проблема. Винни теперь не такой тяжелый.
Мэй эта новость не понравилась. Она не хотела, чтоб отец стал легче, чтоб его запросто можно было поднять. Она сменила тему:
– Как бизнес?
– Очень хорошо. Очень. На той неделе даже ученика пришлось взять. Круто, да? У меня есть ученик. А твоя работа как? Прекрасно?
Мэй растерялась. Она редко замечала за Мерсером такой пыл.
– Прекрасно, – сказала она.
– Хорошо. Я рад. Я и надеялся, что все образуется. Так ты чем занимаешься – программируешь?
– Я в ЧК. Чувствах Клиента. Сейчас работаю с рекламодателями. Погоди. Я тут на днях видела отзыв о твоих люстрах. Поискала тебя, нашла какой-то коммент, кто-то что-то заказал, а доставили сломанное? Они ужасно злились. Ты, наверное, и сам видел.
Мерсер театрально вздохнул:
– Не видел. – И явно скис.
– Да наплюй, – подбодрила она. – Подумаешь, какой-то ненормальный.
– А теперь он у меня в голове.
– Я тут ни при чем. Я же…
– Ты сообщила мне, что на свете есть псих, который меня ненавидит и хочет обрушить мой бизнес.
– Там полно было других комментариев, в основном приятные. Один был очень смешной. – И она принялась листать ленту в телефоне.
– Мэй. Пожалуйста. Прошу тебя, не читай.
– А, вот он: «Столько оленьих рогов сдохло ради такой шняги?»
– Мэй, я же попросил не читать.
– Да что такое? Смешно же!
– Как мне тебя попросить, чтоб ты уважала мои желания?
Вот этого Мерсера Мэй помнила и не выносила – колючий, угрюмый, властный.
– В смысле?
Мерсер глубоко вдохнул, и Мэй поняла, что сейчас он толкнет речь. Будь перед ним кафедра, он бы взгромоздился туда, из кармана спортивного пиджака доставая конспект. Два года в общинном колледже – а уже возомнил себя профессором. Он толкал ей речи об органической говядине, о ранних альбомах «Кинг Кримсон» и всякий раз начинал с глубокого вдоха – вдоха, который говорил: «Устраивайся поудобнее, это надолго, но в итоге тебе снесет башню».
– Мэй, я хочу тебя попросить…
– Я поняла, ты хочешь, чтоб я не читала тебе клиентские комментарии. Я не буду.
– Нет, я хотел другое…
– Ты хочешь, чтоб я их читала?
– Может, ты дашь мне договорить? Тогда узнаешь смысл. Не надо договаривать за меня – ты все равно никогда не угадываешь.
– Но ты говоришь очень медленно.
– Я нормально говорю. Это ты стала нетерпелива.
– Ладно. Валяй.
– А теперь ты задыхаешься.
– У меня, наверное, низкий порог скуки.
– От разговоров.
– От разговоров в замедленной съемке.
– Можно я начну? Три минуты. Подаришь мне три минуты?
– Хорошо.
– И все три минуты ты не будешь знать, что я хочу сказать, договорились? Получится сюрприз.
– Ладно.
– Прекрасно. Мэй, нам надо общаться иначе. Всякий раз, когда мы разговариваем или переписываемся, ты со мной общаешься как будто через фильтр. Шлешь мне ссылки, цитируешь, кто что обо мне сказал, сообщаешь, что у кого-то на стене видела мою фотку… Отовсюду лезут какие-то третьи люди. Даже лично ты мне рассказываешь, что обо мне думает какой-то неизвестно кто. Мы как будто не бываем одни. Как ни встретимся, рядом еще сто человек. Ты все время смотришь на меня глазами сотни других людей.
– Завязывай с драмой.
– Я просто хочу говорить лично с тобой. Чтоб ты не таскала к нам всех на свете чужаков, которым есть что сказать обо мне.
– Я не таскаю.
– Таскаешь. Несколько месяцев назад ты что-то обо мне прочла – помнишь, что потом было? Когда мы встретились, ты мне и двух слов не сказала.
– Ну так они же написали, что ты берешь рога исчезающих видов!
– Я никогда этого не делал.
– А мне-то откуда это знать?
– Ты можешь меня спросить] Взять и спросить меня. Ты не представляешь, как это дико, что ты, мой друг, моя бывшая девушка, узнаешь обо мне от каких-то левых людей, которые в жизни меня не видели. А потом я сижу перед тобой, и мы друг на друга смотрим как сквозь туман.
– Ладно. Прости.
– Обещаешь перестать?
– Перестать читать онлайн?
– Мне все равно, что ты читаешь. Но когда мы общаемся, я хочу общаться напрямую. Ты пишешь мне, я тебе. Ты меня спрашиваешь, я отвечаю. Не надо черпать новости обо мне из других источников.
– Мерсер, но у тебя же бизнес. Тебе нужно быть онлайн. Это же твои клиенты, они так самовыражаются, и как еще ты поймешь, что добился успеха?
В голове промелькнуло полдюжины инструментов «Сферы», которые помогли бы развить его бизнес, но Мерсер не хочет выкладываться. Выкладываться не хочет, но умудряется на всех взирать свысока.
– Видишь ли, Мэй, это неправда. Вот просто неправда. Я понимаю, что добился успеха, если люстры продаются. Если люди заказывают, я делаю люстры, и мне платят. Если потом заказчику есть что сказать, он может написать мне или позвонить. А ты варишься в одних сплошных слухах. Люди болтают друг о друге за спиной друг у друга. И почти все соцмедиа таковы – и отзывы эти, и комментарии. Ваши инструменты превратили слухи, толки и догадки в достоверные мейнстримные коммуникации. И вообще, это какой-то дебилизм.
