Петроний Аматуни - Парадокс Глебова

… Юль прилетела к нему на этот раз не одна: ее сопровождал Звездолюб, штурман «Юрия Гагарина» Глебов.

Ло принял гостей в кабинете, там так хорошо сиделось у торшера, что даже не захотелось выйти в сад.

— Мне говорила Юль о твоем новом изобретении в музыке, — как бы вдруг вспомнив, сказал Евгений Николаевич. — Не познакомишь ли меня с ним?

— Видишь ли, ани, рассказать недолго. Объяснить устройство — сложнее. Я давно задумывался над процессом возникновения мелодии Знаю и по собственному опыту: она рождается где-то в глубине мозга… В общем, я построил аппарат, сразу превращающий неслышную «внутреннюю» мелодию в звуки. То есть музыкальным инструментом является… сам мозг! И не одни звуки: они сопровождаются зрительными образами, яркими и цветными.

Евгений Николаевич помолчал, посмотрел на собеседника: идея такого «инструмента» нравилась ему. Очень хотелось посмотреть аппарат и оценить его в действии, но хозяин дома не предложил, и Евгений. Николаевич счел более удобным подождать, хитро сменив тему разговора в надежде, что Ло не выдержит долго…

— Есть у меня мысль, ани… Я раздумывал над «эффектом Ло», открытым тобой: этот район «позади идущей памяти», воскрешающей прошлое, — многообещающ. Но сперва я тебе расскажу о фантастической повести «Машина времени» нашего землянина Герберта Уэллса…

— Я не вижу связи… — сказал было Ло, выслушав рассказ, но Евгений Николаевич остановил его жестом.

— Сейчас, ани, сейчас. Разве «эффект Ло» не дает возможности как бы совершить внутреннее путешествие в Прошлое?.. Машиной времени в этом случае будет мозг!

Ло встал и зашагал по комнате.

— Юль, — повернулся он к девушке. — Юль, я тебе благодарен за этот день! Звездолюб прав. Он заслужил самый изысканный ужин. Придумай — и накорми нас.

С этой минуты Ло становился все более оживленным. Он удивил Юль потоком шуток и острот и дошел до того, что принялся рассуждать о любви и о женщинах.

— Для меня женщина — тайник. А что говорят по этому поводу на Земле, ани? — спросил Ло.

— Всякое… — смутился почему-то Евгений Николаевич. — Женщина — первое жилище человека.

— Как мудро! Чьи слова, ани?

— Дени Дидро. Нашего мыслителя.

— Необычайно удачные, хотя и не исчерпывающие слова. У тебя, ани, была жена?

— Нет. До сих пор не было.

— Что означает «до сих пор», ани?

— Ло, — тихо проговорила Юль, — я и Звездолюб… теперь будем вместе.

Длинные уши Ло отказывались воспринимать это известие. В висках тревожно билась кровь. Ноги одеревенели. В груди — зияющая пустота. Пугающее чувство никчемности, ненужности. Черный пресс навалился на него, давил, сжимал, пока не выдавил последние атомы сознания…

… Оно возвращалось к нему медленно, Ло увидел испуганную Юль, растерянного Звездолюба и мысленно улыбнулся. Она дала ему тонизирующее лекарство, и он послушно принял его.

Потом три человека с двух планет долго молчали, думая каждый о своем. Они призвали на помощь Время, поручив ему развязывать крепкий, извечный узел.

Рука Ло потянулась к торшеру и нажала кнопку. Тотчас в белом шкафчике, в углу комнаты, послышались шорохи. Ло откинул голову и закрыл глаза. Шорохи усилились, забегали, точно мыши. Замерли.

И вдруг нежный-нежный, переливчатый серебристый звук дал знать о себе откуда-то издалека. «Из-за горизонта». Он стремительно рос и, наконец, взлетел по восходящей прямой, оставляя позади тающий кудреватый след. Тонкий и светлый.

Он мчался, не зная преград. Да и откуда им взяться в этом беспредельном вольном пространстве?..

Где-то грохотнул низкий, зловещий аккорд. Шум налетающей бури смешался с ударами волн о звонкие скалы, шипением пены и редким тремоло перекатывающейся гальки.

Борьба длилась недолго: снова взметнулся серебристый Звучащий Луч и пробил тяжелый, как гранит, аккорд. И вновь мчался он в голубой синеве неба, торжествуя удачу.

В короткой схватке победил он коварные облака, ударяя их справа и слева и пронзая в наиболее уязвимых местах. Он с веселым вибрированием преодолел и сумрак густой ночи.

Его звучание крепло и мужало, по мере того как он оставлял позади слепые силы природы и свои сомнения.

Он вырвался на простор Вселенной, прислушиваясь к голосам бесчисленных миров, к их таинственному звону, мелодичному вращению звезд и планет. Чем быстрее он летел, тем медленнее шагало время, дирижируя новый ритм необъятного. Он с удивлением озирался вокруг, восхищенный гармонией природы, ее неисчерпаемостью.

И когда в неизведанной глубине Вселенной показалась вдали Золотистая Точка такого же звучащего света, он радостно помчался к ней навстречу, измученный одиночеством, жаждущий общения с подобными себе.

И замер в восторге, и преклонился перед совершенством ее нежного излучения, покоренный чистотой и наивностью ее мелодии. Он как бы ласкал ее своим осторожным прикосновением, временами сливался с ней в веселом танце света и звука.

Закаленный в борьбе с силой и грубостью, он теперь наслаждался внутренним покоем и надеждой. А Золотистая Точка становилась все ярче и ярче: в ее испепеляющем сиянии гибло мерцание звезд, в ее беззаботной песне растворились голоса миров.

Звучащий Луч с благоговением преломился и, наклонившись к своей подруге, вновь прикоснулся к ней. Аккорд боли и страдания наполнил Вселенную! Звучащий Луч мгновенно превратился в трепещущее, прозрачное фиолетовое облачко, осветившее мертвым светом черное тело космоса, и угас.

Торжественная кантата. Мироздание оплакивало его гибель, а Золотистая Точка, веселая и счастливая, бессмертная, как Жизнь, летела вперед — навстречу более достойному и неповторимому…

… Таких изумительных звуков не могли извлечь музыкальные инструменты; о них доселе лишь мечтали на Земле и Гаяне. Звуки точно смеются и плачут, почти говорят человеческими голосами, оставаясь кровными детьми музыки — все это создал сейчас мозг Ло!

И не одни звуки. Слушая необычайную симфонию, Евгений Николаевич и Юль видели только что описанную картину, не теряя реального представления и об окружавшей их действительности, видели как бы внутренним взором, но не каждый по-своему, а так, как этого хотел ее автор…

Наконец, Ло вернул всех из мира поэтического видения к изящному рубиновому торшеру Они продолжали молчать, потрясенные суровостью жизни, отсутствием второго решения, неизбежностью свершившегося.

Юль решилась: она сделала знак, и Евгений Николаевич послушно направился вслед за ней, к выходу. У двери их остановила властная мысль Ло, Они почувствовали ее каждой своей клеткой, каждым нервом. Юль повернулась.