— Опять этот Космический Рейнджер. Вы околдованы им. Если он существует, если это не ваша выдумка, жертвой которой должен стать и я, кто он или что он? Откуда вы знаете, что он вас не обманет?
— Не могу объяснить подробностей. Знаю только, что он на стороне человечества. Верю ему, как самому себе, и принимаю на себя всю ответственность за него. Вы должны действовать в соответствии с моими указаниями, доктор Сильвере, иначе, вынужден сообщить, мы обойдемся без вас. Игра настолько важна, что даже вы не можете встать на моем пути.
Невозможно было ошибиться в его твёрдой решимости. Доктор Сильвере в темноте не видел выражения лица Дэвида, но ему этого и не было нужно.
— Что я должен сделать?
— Завтра в полдень вы встречаетесь с Макианом, Хеннесом и Бенсоном. В качестве личного телохранителя возьмите с собой Верзилу. Он мал ростом, но быстр и бесстрашен. Пусть центральное здание охраняют люди Совета, они должны быть вооружены магазинными бластерами и газовыми пулями — на всякий случай. Теперь запомните: между пятнадцатью минутами первого и половиной уберите охрану и наблюдение с заднего входа в здание. Я гарантирую безопасность. И не удивляйтесь, что бы потом ни произошло.
— Вы там будете?
— Нет. В моем присутствии нет необходимости.
— И что же?
— Вас посетит Космический Рейнджер. Он знает всё, что знаю я, а его обвинения для преступников прозвучат убедительнее.
Вопреки себе, доктор Сильвере почувствовал прилив надежды.
— Вы думаете, нам удастся?
Наступила длинная пауза. Потом Дэвид Старр сказал:
— Откуда мне знать? Я только надеюсь.
Ещё одна пауза. Доктор Сильвере почувствовал сквознячок: открылась дверь. Он повернул выключатель. Комнату залил свет, но Дэвида в ней уже не было.
15. В ДЕЛО ВСТУПАЕТ КОСМИЧЕСКИЙ РЕЙНДЖЕР
Дэвид Старр действовал как мог быстро. От ночи осталось совсем немного. Напряжение и возбуждение отходили, и он начинал чувствовать усталость, которую отказывался признавать часами.
Его маленький карманный фонарик светил тут и там. Дэвид от всей души надеялся, что то, что он ищет, не находится под дополнительными запорами. Если же дело обстоит именно так, то он вынужден будет использовать силу, а ему не хотелось привлекать к себе внимания. Сейфа не видно, и ничего, что могло бы выполнять его роль, — тоже. Это и хорошо и плохо. Предмет его поисков должен быть легко досягаем, но в то же время его может совсем и не быть в комнате.
Жаль, особенно после того, как он с таким трудом раздобыл ключи от этой комнаты. Хеннес не скоро оправится после выстрела в Космического Рейнджера.
Дэвид улыбнулся. Вначале он удивился почти так же, как Хеннес. Слова «Я Космический Рейнджер» были первыми словами, которые он произнес сквозь силовой барьер со времени возвращения из марсианских пещер. Он не помнил, как там звучал его голос. Возможно, он вообще и не слышал его. Возможно, под влиянием марсиан он просто воспринимал свои мысли, как и их мысли.
Здесь, на поверхности, звук собственного голоса поразил его. Он совершенно не ожидал такой пустоты и гулкой глубины. Конечно, он тут же пришёл в себя и всё понял. Хотя его щит пропускал молекулы воздуха, вероятно, он снижал скорость их движения. И это вмешательство, естественно, отражалось на звуковых волнах.
Дэвид не сожалел об этом. Голос тоже помогал ему.
Щит хорошо сработал против бластера. Вспышка не была поглощена полностью: он ясно её видел. Но эффект по отношению к нему был ничтожен, если сравнить с Хеннесом. Методично, продолжая размышлять обо всех этих вещах, он осматривал полки и ящики.
Свет фонаря застыл. Дэвид отодвинул всё лишнее и извлек небольшой металлический предмет. Он поворачивал его, рассматривая в слабом свете. Нажимал небольшую кнопку, которая приводила объект в разные положения, и смотрел, что получается.
Сердце его билось учащенно.
Вот последнее доказательство. Доказательство правоты всех его рассуждений — рассуждений, которые казались такими основательными и полными, но под которыми не было ничего, кроме логики. Но теперь логику подтверждало нечто сделанное из молекул, нечто такое, что можно потрогать.
Он положил находку в карман сапога, рядом с марсианской маской и ключами, взятыми у Хеннеса. Закрыл за собой дверь и вышел. Купол над головой начал заметно сереть. Скоро вспыхнет главное освещение, и день официально начнется. Последний день — либо для отравителей, либо для всей земной цивилизации.
А пока у него есть возможность немного поспать.
Ферма Макиана застыла в морозном спокойствии. Мало кто из фермеров даже догадывался о разворачивающихся событиях. Было ясно, что происходит нечто серьёзное, но более ничего угадать было невозможно. Некоторые шептали, что Макиан был уличен в серьёзных финансовых злоупотреблениях, но никто в это не верил.
Зачем было бы по такому поводу посылать армию?
Сжимая в руках магазинные бластеры, жестколицые люди в мундирах окружили центральное здание фермы. На крыше установили два артиллерийских орудия. И всё вокруг здания опустело. Все фермеры, кроме тех, кто должен был поддерживать функционирование жизнеобеспечивающего оборудования, были удалены в казармы. Немногим оставшимся было строго приказано заниматься только своей работой.
Ровно в 12.15 два человека, охранявшие задний вход в здание, разделились, разошлись в разные стороны и исчезли, оставив вход без охраны. В 12.30 они вернулись и заняли свои посты. Один из артиллеристов впоследствии утверждал, что видел, как в этот интервал кто-то входил в здание. Он признавал, что видел входящего только мгновение, да и вообще его рассказ не имел смысла, так как он утверждал, что это был человек, охваченный огнем.
Ему никто не поверил.
Доктор Сильвере ни в чём не был уверен. Вообще ни в чём. Он не знал, с чего начать встречу. Взглянул на остальных четырёх сидевших за столом.
Макиан. Выглядит так, будто не спал целую неделю. Вероятно, так оно и есть. Пока что он не произнес ни слова. Сильвере засомневался, полностью ли Макиан осознает окружающее.
Хеннес. В тёмных очках. На мгновение он их снял, и глаза его оказались воспаленными и злыми. Теперь он сидит, что-то бормоча про себя.
Бенсон. Тихий и удручённый. Накануне доктор Сильвере провёл с ним несколько часов и не сомневался, что неудача в исследованиях для Бенсона — большое горе. Он рассуждал о марсианах, природных марсианах, как о причине отравлений, но Сильвере не воспринимал этого всерьез.
Верзила. Единственный человек, чувствующий себя вполне счастливым. Разумеется, он понимает суть кризиса лишь частично. Вот он откинулся в кресле, очевидно польщенный, что находится рядом с такими значительными лицами, и наслаждается своей ролью.
