- Чудак-человек! - воскликнул Илья, откидываясь в кресле. - Да кто тебе мешает - страдай, ревнуй на здоровье! Эх, сестричка, сестричка!..
Его одолевало возмущение.
Чтобы отвлечься, Илья взял карточки опросов общественного мнения. Так, институт Семьи интересует мое отношение к полигамии. Думаю, дело стоящее, на любителя... Дальше. Служба Сервиса просит поделиться своими соображениями о работе Центров обслуживания. Отвратительная система привязывает тебя к земле крепче фундамента. И это во времена модулей и дубликаторов вещества... Что еще? Опять двадцать пять плюс Светлана. Голубая карточка института социальной психологии, а на ней "голубой" вопрос: "Назовите основные моральные категории, определяющие сущность современного человека".
"Это пожалуйста", - улыбнулся Илья и размашисто начертал поперек карточки: "Стремление к всеобщему счастью!"
Подумал немного, хмурясь и поглядывая на письмо сестры. Затем начал писать прямо на карточке:
"Согласен с тобой, Светлана.
Сделать всех людей одинаково счастливыми - это, конечно, прекрасная, но несбыточная мечта, не более. Невозможная мечта, да и ненужная. Счастье не хлеб, его на равные кусочки не разделишь.
Но!
Но делать людей счастливее можно и нужно. Необходимо!
Поэтому я не приемлю твою (или у кого ты там вычитала?) формулировку "мы общественно счастливы". Чересчур уж она обтекаемая, удобная для равнодушных. Да, общество в целом счастливо. Но это вовсе не значит, что Анатоль, заблудившийся в собственной душе, имел право убить себя и других, уничтожить огромный труд людей. Это не значит, что общество может позволить таким, как Дашко, паразитировать на чужих интеллектах. Наше всеобщее благополучие ни в коей мере не может оправдать, например, равнодушия к судьбам аборигенов далекой Геи. Видишь, сестричка, как туго все переплелось.
Может, ты помнишь, я с детства люблю старые слова. Выстраданные и испытанные, отмытые в реке времени так, что к ним пришел совершенно новый смысл.
Так вот, Светлана.
Я знаю пока во Вселенной одно божество - человека. И воля его не может быть иной, кроме воли любви, счастья и добра. Это его предопределение, его светлый рок, если хочешь - фатум, но только рукотворный, улыбчивый. Это, наконец, - судьба человечества. Им лично выбранная - раз и навсегда, добытая кровью и потом, и потому непреложная!"
Письмо сестре было как взрыв, как освобождение от сокровенных и давно созревших мыслей.
Сразу стало легче. И сразу навалилась неодолимая усталость, которая собиралась несколько недель подряд и которую он старался отогнать все эти дни...
Где-то над городом пробовала свой голос гроза.
Но Илья уже не слышал ее громыхания. Он спал, неудобно согнувшись в кресле и положив под правую щеку ладонь.
- Вот беда, - пробормотал Гуго, останавливаясь. - Передохнем минутку. Здесь поляна.
Он явно не выдерживал темпа, который задал Илья: часто и трудно дышал, на широком, добродушном лице блестели капельки пота.
- Ты обижаешь свой организм, брат. Запустил совершенно, - укоризненно заметил Илья, хотя все его мысли были сейчас о девочке.
Что с ней?
Где она?
Вокруг стоял ночной лес. Кроны сосен глухо шумели, иногда слышались голоса людей, перекликающихся между собой, вскрикивали потревоженные птицы. В полукилометре от их поляны над лесом неподвижно висел гравилет, поддерживая чашу сверхмощного прожектора. Мертвенный голубой свет, казалось, даже не касался земли. Плавал, клубился над слоем хвои, вместе с туманом стекал на дно оврагов.
"Еще час назад, - подумал Илья, - я мирно спал в кресле. Так мирно, что даже не услышал сигнала вызова. Спасибо Гуго - разбудил..."
Он снова увидел над собой лицо товарища, услышал его взволнованную скороговорку:
- Проснись, брат, проснись скорее. Беда.
- Что случилось? - подхватился он.
Уже на ходу Гуго пояснил:
- Пропала девочка. Нина Лад просила всех, кто свободен, помочь в розыске. Представляешь, - добавил он сокрушенно, - там около десяти тысяч гектаров нетронутых лесов, овраги...
Перед нарядным зданьицем местного отделения Службы Солнца уже собралась толпа. Люди стояли молчаливо, в дождевиках и куртках, с фонариками. У некоторых к поясам были пристегнуты комплекты первой помощи.
- Чего ждать? Чего? - заторопился Гуго. - Машины уже поданы.
К белому пятачку посадочной площадки в самом деле подошла колонна пассажирских гравилетов.
- Спасибо, друзья! - возле входа в головную машину появилась высокая гибкая женщина. Она повернулась лицом к толпе - на груди сверкнул знак Солнца. - Спасибо, но мы не можем забрать с собой всех. Нам нужно сто сто двадцать добровольцев.
Не обращая внимания на ропот недовольства, Нина Лад продолжила:
- Объясняю суть дела. Девочку зовут Аленой. Двенадцать лет, одежда светлая, легкая. Четыре часа назад она заказала у нас грозу для отца-звездолетчика и побежала его встречать. Девочка не знала, что отец ее не вернулся. Вообще не вернулся... В дом свой Алена так и не вошла. Где она - никто не знает.
- Мог ли кто сообщить ей о несчастье? - спросил чернобородый юноша в куртке службы Сервиса.
Нина Лад покачала головой:
- Исключено. Но хватит об этом. Надо искать.
И вот уже два часа, как длятся поиски. Что с девочкой? Где она?
- Давай разойдемся, - предложил Илья Гуго. - Так будет быстрее.
Света прибавилось - над лесом зажгли еще два прожектора. Прибавилось и тумана. Он поднимался, будто паводковая вода, струился вверх, к верхушкам, скрадывая контуры стволов. От него веяло холодом и тревогой.
Что с Аленой?
Мигнул браслет связи. К Илье тотчас вернулись ночной лес, туман, голоса людей и птиц.
- Будьте все внимательны, - предупредила Нина Лад. - Только что нам сообщили: во время грозы девочку видел биоархитектор Евгений Павлов. Это в вашем квадрате, Илья, за питомником. Павлов окликнул ее, но девочка или не услышала, или не обратила внимания. Бежала сломя голову. Глаза дикие, остекленевшие...
- Спасибо за информацию. Ищем.
"Скорей всего аффективно-шоковая реакция, - подумал Илья, перебирая свои медицинские познания. - Форма гиперкинетическая: реакция "двигательной бури" по Кречмеру. Похоже, очень похоже. Паническое бегство, движения беспорядочны и хаотичны. Где находится, что с ним - человек не осознает..."
В чаще испуганно ухнул филин. Туман разрастался, осторожно обходил ветки, будто боялся поколоться о хвою.
- Илья-я-я!
Возглас долетел глухо и невнятно, откуда-то из темных глубин оврага.
- Сю-ю-да-а! - опять позвал Гуго.
Илья поднял руки, чтобы защитить лицо, и ринулся вниз.
Девочка лежала на боку, неестественно повернув голову, а Гуго суетился вокруг и только мешал.
