- Плевал я на ваш орден, Аза Антоновна, - пробормотал он. - Надо будет - сами найдете. Следите, небось? Давайте, давайте. Только ведь не пойду я в ваше подземелье! Я не герой, я слабый человек, но ишачить на вас за солдатскую пайку не стану, так и знайте. Можете убить!
* * *
Было очень тяжело ходить все время по городу, сидеть на твердых и неудобных скамьях. Непривычно. Когда у него была квартира, он приходил, принимал душ, вытягивался на диване и отдыхал, а теперь... Сидя на влажной от только что закончившегося дождя скамье в небольшом скверике недалеко от своего дома, Петр обдумывал нерадужное будущее. Соваться в милицию с заявлением о потере паспорта едва ли имело смысл. Вполне возможно, что заявление примут, но ходу ему не дадут. Нужно будет привести как минимум двух свидетелей, которые бы подтвердили, что он именно и есть Петр Валентинович Скорохлебов, проживающий... Вот-вот, нигде не проживающий. Бродяга. Петр был уверен, что ни одна сволочь из подъезда, где он некогда жил, не вспомнит его. Каждый будет глупо моргать, пожимать плечами и уверенно говорить, что этого молодого человека он никогда в жизни не видел. Петр сделал такой вывод, когда нос к носу столкнулся со старушкой со второго этажа, поздоровался с ней, а та взглянула с удивлением, буркнула что-то и прошла мимо, решив видно, что он пьян. Заявить права на свою квартиру он не мог по той же причине. Совершить мелкое хулиганство и попасть на полмесяца за решетку ему не хотелось (он с улыбкой вспомнил рассказ О`Генри "Фараон и хорал"), и он оставил этот шаг на самый крайний случай. Где жить? И тут ему в голову пришла очень хорошая мысль, которая, правда, не показалась очень удачной, но, поразмыслив, он решил, что именно так и нужно сделать. Дело в том, что у него был ключ от подвала, в котором было тепло, сухо и лежали вполне чистые доски, на которых можно будет неплохо выспаться. Скорее всего, в Ордене не просчитали такую ситуацию, и не сменили замок на двери. Во всяком случае, одну ночь там можно было провести. Да полноте! Неужто Аза Антоновна выгонит его и из подвала? Впрочем, расчитывать нужно на самое худшее.
Вечером, когда стемнело, и со двора исчезли последние ребятишки, игравшие на асфальте в классики, Петр незаметно проскользнул к двери в подвал, отпер ее, и включил свет. Помещение, разделенное дощатыми перегородками на кладовки, показалось ему грязным и унылым, он сел на стопку досок, подпер голову кулаком и задумался. Пятисот рублей, полученных от Светланы, хватит, конечно, при известной экономии, на некоторое время. Но, кроме еды, нужно ходить в баню хотя бы раз в неделю, купить зубную щетку и пасту, полотенце, чтобы умываться в платном туалете за квартал отсюда. Бритва бы тоже не помешала, но без нее придется обойтись. Петр знал, что борода у него растет куцая, какими-то кустиками, разом густо, разом пусто, но с этим придется смириться. Чтобы следить за собой, нужны деньги. Да, деньги. Поскольку никто их не даст даже взаймы, придется как-то работать. Нет и речи о том, чтобы вести прежнюю журналистскую деятельность. Ни в одной кассе ему не выдадут деньги без паспорта. Следовательно, придется подрабатывать грузчиком, носильщиком или что-нибудь в этом роде. Неподалеку есть вещевой рынок, один из последних, не облагороженных, где кормятся многие бродяги. Придется пристроиться там, вступить в сношения с тамошними бомжами и как-то завоевать себе место под солнцем.
Порешив на этом, Петр выключил свет, лег на доски, очень долго ворочался с непривычки, таращил глаза в полную темноту, и, наконец, заснул.
Утром, выйдя из подвала на белый свет, он тщательно осмотрел куртку и брюки, долго оттирал пыль, и понял, что очень скоро он станет грязным, и ничем не будет отличаться от бродяг, которых было полно в любом городе России. Однако же, его вид еще позволял казаться вполне респектабельным мужчиной, и Петр сходил в магазин, купил полотенце, зубную пасту и щетку, умылся в платном туалете, с неудовольствием потер подбородок, покрытый щетиной и вышел на улицу посвежевший и полный энтузиазма, несмотря на то, что от пятисот рублей в кармане осталось всего ничего. Однако он зашел еще в гастроном, где купил два пластиковых стаканчика и шкалик водки. Позавтракал заскорузлым беляшом и стаканчиком ячменного кофе в забегаловке у рынка и принялся прохаживаться по рядам. Торговцы только-только разворачивали товар, кругом сновали носильщики с тележками, кричали "поберегись!", деловито сгружали плотно набитые баулы. Петр приглядывался к ним, и замечал, что не такие уж они и бомжи. Да, испитые лица с тремя классами образования, да, одеты не ахти, но не бомжи. Улучив момент, Петр отвел в сторону одного из грузчиков, молодого круглолицего парня со следами вчерашней попойки на лице и крепким запахом перегара и сказал:
- Слушай, приятель, кто у вас старший?
- А че?
- Надо.
- Вон, Артамон.
Парень указал на пожилого мужчину, действительно напоминающего Артамона из сказки о Буратино, в основном тем, что на голове у него была легкая шапка из каракуля с длиннющими ушами. Петр дождался, когда тот немного освободится, и обратился к нему.
- Слушай, друг, тут такое дело, - начал он смущенно. - Нет, погоди, о деле потом.
Петр распахнул куртку, показав горлышко шкалика. Он не ошибся. Глаза Артамона сразу загорелись, словно в черепушке включился фонарик.
- О деле потом, - забормотал он, схватив Петра за руку и потащив его куда-то в задний коридор рынка, образованный высоким дощатым забором и задниками торговых прилавков. Здесь было сумрачно, валялись несколько деревянных чурбаков, на которых они и пристроились. Петр налил Артамону полный стакан, а себе плеснул чуть-чуть. Артамон махнул стакан одним глотком, утерся рукавом, посмотрел слезящимися глазами и проговорил сдавленным голосом:
- Ну, теперь можно и о деле.
- Дело у меня такое, - начал Петр. - В общем, потерял я квартиру, работу, все. Хочу к тебе в артель пристроиться.
Артамон отвел взгляд в сторону, долго думал о чем-то, слегка шевелил губами, будто просчитывал что-то. Когда Петр уже хотел было спросить его, о чем он так крепко задумался, старик сказал:
- А что, лады. Ты по-человечески подошел, я по-человечески подойду. Условия такие. Десять процентов будешь отдавать мне. Это будет твой подоходный налог, ха-ха. Видишь, даже меньше, чем государство дерет. Только чтоб без обману. Замечу, что дуришь меня, берегись. Тут налоговой полиции нет, я сам налоговая полиция, ха-ха. Да не думай, что все это мне в карман пойдет. Тут и рыночное начальство кормится, и менты, и крыше надо отстегивать. Ну, халатик я тебе дам, не мелькать же тебе в этой курточке. Потом сочтемся. Работы немного, в основном утром и вечером. Днем так - кому поднести что. Берешь десятку за место.
