- А почему бы и нет? Я не сентиментальна. На Арбинаде не принято слишком трепетно относиться к детям, и мне это нравится. К тому же ребёнок - первый сын домина Антора, за него дорого заплачено, и вряд ли его ждут какие-то неприятности. Я бы даже сказала, что большинство земных сверстников позавидовали бы ему. В конце концов, что такого замечательного в жизни на Земле? Ионный душ по утрам? Возможность летать на каникулы к бабушке на Марс или Весту? Интернат с узкими койками? Любимый Воспитатель, к которому ты приходишь каждый вечер исповедоваться, а он заносит твои исповеди в комьютер, чтобы проанализировать твой психопрофиль, а если нужно - подкорректировать? Стать врачом, учителем, художником, работником на какой-нибудь водорослевой ферме? В самом лучшем случае - получить немного власти? Сидеть в какой-нибудь престижной конуре, интриговать, подсиживать конкурентов, и мечтать о хорошем минете... Завидная участь!
- Замечательная алармистская тирада, - комконовец, похоже, твёрдо решил держать себя в руках. - Я слышал таких сотни. Всё это - чистейшей воды блеф. Ты сама не понимаешь, что несёшь. Если ты всё-таки родишь этого своего ребёнка, ты поймёшь, что молола вздор. Нормальный материнский инстинкт сработает. Впрочем... сейчас ты можешь наделать каких-нибудь глупостей. Мы это прекратим. С этого момента, - он снова повернулся к компьютеру, - тебе запрещается находиться на поверхности Арбинады. Сейчас мы летим на Базу, там тебя обследуют на предмет психической адекватности. Скажу сразу: у тебя найдут кое-какие симптомчики, наличие которых позволит приостановить твой статус наблюдателя на Арбинаде. Потом мы решим, что делать с тобой дальше. И если какой-нибудь Бромберг сунется в это дело...
- Ну да, ну да, - Майя откровенно забавлялась. - Простите, Рудольф, я сказала ещё не всё. Три часа назад я сделала себе инъекцию препарата, убивающим плод в матке. Сейчас вещество уже в крови. Антидот находится на Арбинаде. Что это за вещество, я не знаю. Вы, конечно, можете доставить меня на Базу и попытаться сделать анализы. Но вы не успеете этого сделать: плод умрёт раньше. После этого профессор Бромберг делает публичное заявление на ту тему, что этот препарат ввёл мне сотрудник КОМКОНа, обманом. И объясняет, почему и зачем. Начинается скандал. Я, конечно, не буду ничего комментировать - иначе вы потребуете проверки на детекторе лжи, или придумаете ещё какую-нибудь гадость. Но моего молчания будет достаточно. КОМКОН и так не любят, а убийство плода во чреве матери - это образцово-показательная гадость, в которую охотно поверят - по крайней мере некоторые... Зато к Арбинаде будет привлечено всеобщее внимание. Я тем временем напишу о попытке разорения ни в чём не повинной планеты. И постараюсь распространить эту информацию как можно шире. Учтите, я не блефую.
Сикорский поднял голову и внимательно посмотрел на Майю. Та вернула ему взгляд.
Наконец, функционер отвёл глаза и что-то пробурчал под нос по-немецки. Снова склонился к компьютеру.
- Это настолько глупо, что даже не смешно, - в конце концов заявил он. - Ты просто не понимаешь, что такое КОМКОН. Нас нельзя шантажировать содержимым дамского животика. Что касается Бромберга, он знает, где надо остановиться. Если бы эта планета была нам нужна...
- В том-то и дело. Вам ведь не нужна эта несчастная планета. Вы решили её сломать не потому, что она как-то мешала вашим вселенским планам. Вам, лично вам, Рудольф, нужна была галочка: у вас что-то получилось, а результат можно представить начальству как положительный. Для вашей конторы он, впрочем, и есть положительный: лет через десять Арбинаду уже можно будет брать в разработку. То есть послать прогрессоров - спасать планету от ужасов феодализма и выводить её к свету... Но скандал вам тоже не нужен, Сикорски. А это будет скандал - грязный, мерзкий, публичный скандал, от которого вы не отмоетесь. И знаете что? Мне почему-то кажется, что ваше начальство не станет вас покрывать. А сейчас, простите, мне нужно домой. Пора вводить антидот. И ещё надо связаться с Бромбергом и дать отбой. Старик будет очень недоволен. Ему ужасно хотелось с вами повоевать как следует.
- Стой. Ты хочешь сказать, что собираешься на Арбинаду? Ты думаешь, что ты победила?
- Ещё нет, - вздохнула Майя. - Я думаю, вам полагается небольшая моральная компенсация.
Она подошла к нему, встала на колени и расстегнула ширинку.
Через несколько минут Рудольф Сикорски счастливо замычал.
- Хотите ещё? - спросила Майя, вытирая губы. - Только давайте быстрее: мне и в самом деле пора.
- Что значит "побыстрее"? Тебе что, противно? - скривился функционер.
- Да нет, ничего, - женщина сделала гримаску. - С профессором Бромбергом в этом смысле куда больше возни...
Сикорски откинулся на кресле и захохотал.
Она подождала, пока тот отсмеётся, после чего снова склонилась над мужскими коленями. На этот раз прошло минут пять, прежде чем функционер спустил.
- Я ещё ничего не решил, - заявил он, заправляя рубашку в брюки. Пока я откладываю рассмотрение этого вопроса. А у тебя будут проблемы, если ты и в самом деле собираешься рожать этого своего ребёнка. Понадобится помощь в оформлении документов - если ты хочешь, чтобы его признали землянином... - он сделал многозначительную паузу. - Да, и передай Бромбергу... - Сикорски почесал нос, подбирая ругательство позаковыристее, потом махнул рукой. - Хотя не надо... Ладно, гуляй. Где тут нуль-Т, не забыла? Да, кстати. Хочешь принять ионный душ? Там рядом кабинка, зайди.
- Спасибо, Рудольф, что предложили мне помыться, - Майя криво усмехнулась. - Но на Арбинаде я привыкла к... - она чуть покатала на языке слово, - к другому уровню комфорта в области гигиены. Что касается ребёнка, я намерена поговорить с профессором Бромбергом. Думаю, он согласится посетить планету и провести все необходимые формальности. В этом вопросе я доверяю ему больше, чем вам.
- Вот как? Тогда пошла отсюда, - функционер счёл себя уязвлённым. Fort har ab! - прикрикнул он на неё.
- Auf Wiedersehen, - сухо сказала женщина, закрывая за собой дверь.
Малая Гряда, третий остров, селение Антор. 246-й год, 231-й день.
- Олле, друзья мои! - Антор поймал себя на том, что немного растягивает гласные, пытаясь придать своей речи хоть сколько-нибудь торжественности. Получалось не очень: голос предательски дрожал.
Зал был полон. Молодой домин заметил компанию приятелей широкоплечего Турна, Орма, Тима, Эльхаса и прочих: они держались вместе, тихонько переговариваясь.
Рядом с Турном, незаметно держась за его руку, стоял старый Сеназа, всё-таки прибывший на праздник, несмотря на годы и нездоровье. Мало того, упрямый старец не желал нарушать обычаи и упорно отвергал все предложения присесть. Поэтому с другой стороны его деликатно поддерживал под локоть жрец Хаом.
