- Нате на дорогу.
- Татьяна Петровна, да когда же мы съедим все это? - засмеялся я.
- Бери, бери! Будет охота - поедите. А нет, так все равно меня ругать не будете. Дома поедите.
Мы вышли из ограды.
- А ну-ка, стойте...
Татьяна Петровна торопливо пошла вдоль оград. Через два-три двора остановилась. Там около чьих-то ворот стояла запряженная лошадь. Длинный пожилой мужчина в черном пиджаке и темно-синих брюках брал с телеги охапки свежескошенной травы и бросал за ограду. Рукой показывая на нас, Татьяна Петровна что-то все говорила ему, а он продолжал заниматься своим делом. Отвязал лошадь, подъехал к нам. Поздоровался.
- Ну, вот и доедете, - подошла и довольно сказала Татьяна Петровна, - и я буду спокойна.
Такая в общем-то обыкновенность, а Женя была счастлива. Я видел. Как же ей было интересно! Чти вдруг оказалось: на телеге поедем к железной дороге, сидя на траве. И повезет нас по лугам и через лес эта буланая, усыпанная охвостьями сена лошадка. А этот загорелый молчаливый мужчина в сапогах вроде бы сердито будет покрикивать на лошадку: "Но-о!.. Пошла!.."
Я помог Жене взобраться на телегу. Она села посредине, в ворох привядшей травы. И, видно, боялась, что кто-то вдруг отменит все это...
- А ты, паренек, садись с той стороны, - сказал мужчина. - Чтоб не переваливать... Что, поехали?
- До свидания, детки! В гости приезжайте.
Женя еще несколько раз крикнула "до свидания". А Татьяна Петровна, одной рукой держа фартук, стояла около своих ворот и махала нам вслед...
И покатили мы, затарахтела телега. У края деревни выскочили откуда-то, звонко лая, две-три собачонки. Колеса мягко стучали по прибитой дождем пыли. Сзади от колес вверх летели и ложились вдоль двух белесых полосок свежего следа спрессованные пластинки земли.
Скоро мы оказались в березовом лесу. Неторопливо спустились в низинку, поросшую густой травой, камышом и осокой. По деревянному мостку миновали тихий ручей. Стали подниматься вверх. Медленно, полого - все выше, выше...
Быстро, вдруг вышло из-за тучи солнце.
И все вокруг осветилось - ярко, до боли в глазах. Заискрилась вдоль дороги трава. Влажно и горячо засветились листья деревьев, по которым только что перед нами прошумел дождь.
Березовый лес мало-помалу кончался. Все ясней открывались далекие, обширные пространства. Лишь там и сям посреди густых трав стояли одинокие и небольшими группами сосны, да кое-где живописные островки кустов. Ясно, далеко видны были густо-зеленые луга. А голубоватые лесистые холмы простирались до самого горизонта.
- А что там синее? - спросил я. - Там озеро?
- Где?.. Не-ет, это там лен, - ответил Иван Трофимович. - А там справа - пар. А за льном, там озимые будут.
- А то что, белое? Будто цветущий сад?
- Это гречиха цветет. Но-о!.. Пошла!..
Некоторое время ехали молча.
- Ой, смотрите!.. - коснулась моего плеча Женя.
Я обернулся.
Когда она появилась?
Радуга!
- Какая красивая... - восторженно прошептала Женя.
Великолепная широкая радуга повисла над лесом, яркая и чистая повисла, казалось, над всем миром и видна была отовсюду.
Такое было ощущение, что вся земля была здесь, в пределах дальнего горизонта, и все люди жили на этой красивой земле, увенчанной великолепной высокой радугой. Было такое чувство, что все люди на минуту оторвались от своих дел и теперь, будучи в разных местах - но все в одно время! - стояли и глядели на это диво, которое не длится долго.
И Иван Трофимович обернулся, несколько мгновений как бы оценивающе глядел на красно-желто-зелено-синюю дугу, поглядел так, будто она была особой приметой и принадлежностью его деревни, и коротко, убежденно сказал:
- Радуга!.. Радость-отрада. А вон за вами, кажись, едут.
Он свернул с дороги, остановил лошадь.
Навстречу нам по прямому участку дороги мчалась врачебная машина. Не приостановившись, пронеслась мимо и укатила.
- Эк их! - круто оборачиваясь вслед машине, удивленно воскликнул старик. - Неужели не признали они нас?
- Подождем на обочине, - сказал я. - Может, вернутся.
- Да что их на телеге ждать! Машина быстрая, догонит!
Я кивнул на Женю.
- Пусть посмотрит...
Женя сидела на траве посреди телеги, повернувшись назад, к задним колесам. Положив подбородок в ладони, а локтями опершись на колени, задумчиво глядела на радугу.
- Много красного цвету в радуге, - после недолгого молчания, как бы в назидание нам, сказал Иван Трофимович, - значит, скоро быть ветру.
Женя, как будто этот вопрос давно и неотступно ее занимал, но она о нем забыла, а теперь вдруг вспомнила, обернулась и спросила:
- А отчего бывает радуга?
Я не знал, как ей ответить попроще, не отвлеченно. Не стал, не хотелось ей объяснять, что это солнечный спектр в пространстве дождевых капель. Поэтому я, как бы повторив слова Ивана Трофимовича, просто сказал:
- Радуга - это радость солнца.
- Радость солнца... Она и для радости людей, да? - настороженно спросила она, хотя в тоне ее голоса слышен был ответ, слышна была убежденность, что это именно так, но спросила, чтобы услышать мое подтверждение.
- Я думаю, прежде всего для радости людей, раз люди видят радость солнца. У людей, когда они видят радугу, радость не меньше, чем у солнца. Потому что они видят радугу все вместе. Вот как мы втроем... И видят в одно время. Все в одно время. Вот идет дождь вдалеке... Когда идет дождь, все дождинки вместе, как самое чистое, живое зеркало, в которое глядится солнце.
- Ой, волк!.. - вдруг взвизгнула и ухватилась за мое плечо Женя.
- Да где волк?.. - содрогнулся от ее крайне неожиданного вскрика и спросил я.
- Он же сюда бежит!
- Да собака какая-то... - повернувшись, безразлично протянул Иван Трофимович.
- Джек! Дуралей!.. - весело закричал я.
Оттуда, где, как озеро, синел цветущий лен, напрямик по высокой траве несся Джек. Первым делом, сумасшедший от радости, обежал несколько раз вокруг нашей подводы. Я позвал его. Он вскочил к нам на телегу. Радостно хлопал по траве хвостом, взвизгивал, глаза его собачьи сияли!
- Вы его знаете? - удивилась Женя.
- А как ты думаешь, он меня знает? Нет, мы с ним" не делаем такой вид, что вовсе незнакомы. Эх ты, Джек, собака! - тряс я его за загривок. - И до чего ж ты всем надоел, до чего мешаешь! Да только не нам, правда, Женя?
- Ой, ну ничего себе, правда!.. Даже с собакой поедем. Смотрите, ему за ухо цветок даже прицепился!.. - заливисто расхохоталась она.
- Это репей. Не говори ему.
