Проще всего, пожалуй, было бы распахнуть окно и швырнуть лампу о мостовую, но исполкомовские окна по весне еще не открывали, да и не удалось бы ее, наверное, просунуть сквозь густую решетку. Кроме того, к основанию лампы был привинчен инвентарный номер, и в перечне, висящем у дверей, числилась под этим номером именно лампа настольная. А это предполагало, что данная лампа должна находиться в этом кабинете, а не, скажем, на мостовой.
Стараясь не смотреть на проклятую лампу, Валентин Семенович набрал номер внутреннего телефона:
- Петр Иванович,- сказал он неожиданно сам для себя заискивающим голосом,- поменяйте, пожалуйста, лампу.
- Перегорела, что ли?- отозвался завхоз.- Так до понедельника электрик на базе.
- Нет,- терпеливо пояснил Лаптев,- не лампочку, а всю лампу.
- А она что, неисправная?
- Все исправно, все цело, даже номерок висит.
- Так чего же ее менять?
- Петр Иванович, вы скажите, можете сейчас же заменить или нет? потребовал Валентин Семенович.
- У вас какая: серая мраморная с зеленым абажуром?
- Да-да.
- У меня на складе точно такие же. Но вы заявку напишите, и как что так я вам в первую очередь. Так сказать, родственные службы.
- Спасибо, - грустно сказал Лаптев и положил трубку: услышал знакомое покашливание.
- Уж вы-то должны знать,- Приват рассматривал на просвет листки протокола, кое-где порыжевшие от кислоты, - что подчистка, равно как и уничтожение документов, преследуется по закону.
Лаптев только горестно вздохнул.
- Протоколы, гражданин Лаптев, в огне не горят и в воде не тонут. На том не одно поколение чиновников стояло, и крепко стояло. Да и вы встречал я в архивах кой-какие бумаги, - пользовались такою спецификой... Но, как видите, у медали есть и оборотная сторона.
- Отпустите меня,- вдруг просто попросил Валентин Семенович.
Приват закашлялся, прижимая ладони к впалой груди, и с брезгливым сочувствием посмотрел на Лаптева:
-Лично я бы вас вовсе не трогал. Вы мне крайне отвратительны, поскольку не интеллигент и подлец.
- Седой ваш - "интеллигент",- прошептал Лаптев и потрогал бородавку.
- Седой, по крайней мере, натура совершенно цельная. Крут он, верно, но товарищ - настоящий. Впрочем, мы отвлеклись. Я здесь - лицо официальное и, в отличие от вас, даже выборное. И отпустить просто так, увольте, не могу.
- Чего же вы хотите?-Лаптев хотел еще добавить, что вчера от страха на него напала неудержимая икота, что валерьянка ни от чего не помогла, что не гасил свет и промучался добрую половину ночи бессонницей. Пришел на работу ни свет ни заря - а вчера дома накричал на девочек... И вообще приходится просить у того самого гнилого интеллигента, всю породу которых всегда в душе ненавидел... И боялся. Но - смолчал.
- Во-первых, списки,- сказал Приват, раскручивая свое кашне.
- Но я же сказал вчера: их у меня нет.
- Это не так. Не надо лгать. Пока что их действительно нет, но ваши подчиненные составят их не более чем за неделю.
- Сомневаюсь, данные утрачены...
- Я знаю,- ответил Приват,- смотрел. Надо будет - поможем. Люди у вас работают хорошие.
- Ладно,- согласился Лаптев, старательно не додумывая до конца свою мысль - чтобы Приват ее не подслушал.
- Позвоните сейчас же.
Лаптев помялся, но позвонил и отдал все необходимые распоряжения. Приват чуть усмехнулся:
- Вот так.
Валентин Семенович увидел, как слово "СПИСКИ", такое неистребимое и отчетливое, исчезло - точнее, распалось на сетку прожилок.
- Видите, как просто? - спросил Приват.- А вы ножом, кислотою... Вы бы еще, извините, динамитом...
- А остальное? Н у, протокол...
- Протокол останется. Навсегда. Теперь второе. Соберите все разметки, которые вам дал Кочергин.
Лаптев рот раскрыл - но тут же решил, что это еще не самое страшное, и выложил на середину стола несколько листков.
- Жгите, - приказал Приват.
Бумаги горели в пепельнице минуты три - не более. Несколько лоскутков сажи пролетели по кабинету - Лаптев их поймал и препроводил в урну.
- Теперь третье,- сказал Приват,- вчера тот внезапный звонок нарушил э-э... процедуру и еще привел к некоторым нежелательным последствиям. Дабы не усугублять положение, вам надлежит пойти к председателю горисполкома и объяснить, что в его планы вкралась ошибка.
Валентин Семенович вообразил, как входите кабинет со светлыми панелями и втолковывает "Самому", что затея с ускоренным разворачиванием строительства на кладбище - проявление элементарной некомпетентности, головотяпство и бездушие...- и затрясся, смеясь и стеная.
- Не надо так нервничать,- посоветовал Приват,- мало ли какие ошибки бывают. Главное - их вовремя осознать, исправить и не повторять.
Валентин Семенович, все еще вздрагивая, нацедил воды и выпил полстакана.
Помолчав, спросил:
- Вы что, серьезно?
- Я совершенно серьезно. Ошибка ваша - и вам ее исправлять. Через это надо пройти. Поработаете хоть раз на совесть.
- Я не пойду.
- Будьте благоразумны. Вы что, предпочитаете, чтобы мы вас всю оставшуюся жизнь мучили?
- Да на мне-то вы что повисли? Я-то здесь при чем? Он что, спрашивал у меня, можно ли строить и что строить? Советовался? Нормами хотя бы интересовался? Объявил - и все! И не перерешит, а меня выпрет!..
Выкрикивая это, Лаптев в то же время понимал, что обязан был еще две недели назад убедить начальство либо не затеваться с этим комплексом вообще, либо ограничиться самым минимумом. Тогда все кончилось бы, наверное, тем, что "Сам", возможно, и выругав Лаптева, избрал бы какой-то компромисс. Но сказать это сейчас, добиваться отмены решения, в выработке которого участвовал и Лаптев, то есть дергать начальство как мальчишек, это казалось Лаптеву совершенно невозможным.
- Пожалуй, Василий Андреевич прав, - произнес Приват, не отрываясь от лаптевских глаз,- вам уже не дано...
- Можно, я лучше что-то другое?- попросил Лаптев,- может, на Солонцах что-то сделать? Воду? Цветочки? Я могу и деньгами...
- Обойдемся,- бросил Приват и встал,- а шанс свой вы упустили. Наверное, последний.
- А может... Вы сами председателю скажете? А я - я заболел... У меня рак,- и Лаптев для убедительности даже схватился за щеку.
- Рак? Это неплохо придумано... - после паузы странным голосом сказал Приват, - души нет, так пусть хоть тело погрызет...
И начал медленно истаивать в воздухе.
Но вдруг вновь появился и, глядя прямо в перепуганные глаза Лаптева, пообещал:
- Скоро появятся ваши родители... И с ними еще кое-кто... И исчез.
Лаптев подождал, потом снял трубку - намеревался вызвать машину, чтобы срочно ехать в поликлинику. Но оба телефона, и городской, и внутренний, не работали.
Обуреваемый страшным предчувствием, Лаптев бросился к двери. Но ручка, едва он к ней прикоснулся, отлетела, а могучий несокрушимый замок оказался запертым.
