И тут загорается табло: «ПОСАДКА».
– Эй, красотка, – окликаешь ты стюардессу, – что творится?
– Мы высаживаемся на Конечной, – отвечает она.
– Но ее нет в расписании. Почему мы приземляемся?
– Сюда нас завел корабельный компьютер, – пожимает плечами стюардесса. – Придется вылезать.
– Послушайте, – холодно начинаешь ты, – мой добрый друг Дж. Уильямс Нэш, президент вашей линии, заверил меня, что остановок вне расписания не будет...
– На Конечной гарантии недействительны, – объясняют тебе.
– Может, вы и не собирались сюда, но то, что сюда вы приехали, – это точно.
Ты застегиваешь ремни и думаешь: «Ну что за невезение! Всю жизнь вкалываешь, как ишак, врешь, воруешь, жульничаешь, а только захочешь повеселиться – нате вам, Конечная».
На Конечную попасть легко. Всего и дел – появиться тут. Космолет припаркуйте на свалке. Никаких бумаг подписывать не надо. Ни о чем не волнуйтесь. Пройдитесь, познакомьтесь с ребятами.
В крутом оттяге подваливает Живчик с вопросом:
– Чуваки, а с чего вы тут кайф ловите?
– Да навроде как с «Надежды-98», – отвечает Нюхач Морт.
– А какие с той «Надежды» глюки?
– Начинаешь думать, что у тебя есть будущее.
– Эк, мне бы так потащиться, – грустно вздыхает Живчик.
Познакомьтесь с Люси-Лапочкой, девушкой с тысячью ожиревших тел.
– Каждый понедельник я захожу в «Небесную лавку тел» и хочу выбрать себе наконец симпатичное тело – вы понимаете, что я имею в виду, симпатичное. Но каждый раз на меня словно находит что-то, и я вновь оказываюсь в мешке с жиром. Если бы я только могла победить этот дикий невроз – о, какой бы красоткой я стала!
Комментарий доктора Бернштейна:
– Ее спасение в ее похмелье. Неудачники всегда принимают истинный облик. Будете уходить – пните ее. Она напрашивается.
Жирардо много путешествовал, но никогда не забирался далеко от дома.
– Точно говорят, что вся Галактика поместится у меня в голове. Чем дальше едешь, тем меньше видишь. Был я на Акмене-IV – вылитая Аризона. Сардис-VI – калька с Квебека, а Омеона-VI – двойник Земли Мэри Бэрд.
– А на что похожа Конечная?
– Если бы я не знал, где я, – отвечает Жирардо, – то подумал бы, что вернулся домой в Хобокен.
На Конечной приходится все импортировать. Ввозят кошек и тараканов, мусорники и мусор, полицейских и статистику преступности. Ввозят кислое молоко и гнилые овощи, ввозят голубую замшу и оранжевую тафту, ввозят апельсиновые шкурки, растворимый кофе, запчасти от «Фольксвагена» и запальные свечи «Чемпион». Ввозят мечты и кошмары. Ввозят тебя и меня.
– Но зачем это все?
– Глупый вопрос. С таким же успехом можешь поинтересоваться, а для чего реальность?
– М-м... а для чего реальность?
– Заходите в любое время. Я живу в доме 000 по улице Зеро, на перекрестке с Минус-бульваром, близ Нулевого парка.
– У этого адреса есть некое символическое значение?
– Да нет, просто я там живу.
На Конечной никто не может позволить себе необходимого. Зато роскошь доступна всем. Каждую неделю бесплатно раздаются десять тысяч тонн первосортных устриц. Но майонеза вы не найдете ни по дружбе, ни за деньги.
– Доброе утро, молодой человек. Все еще занимаетесь этой глупостью о целях и средствах?
– Да, наверное, профессор.
– Так я и думал. Ну, до свидания, молодой человек.
– Кто это был?
– Профессор. Он всегда спрашивает про глупости о целях и средствах.
– А что это значит?
– Не знаю.
– А почему не спросишь?
– Плевал я на него.
– Монизм постулирует, что существует нечто одно, – говорит доктор Бернштейн, – дуализм – что не одно, а два. И в том и в другом случае выбор у вас небогатый.
– А-а! – восклицает Джонни Каденца. – Может, поэтому все тут на вкус похоже или на острый перец, или на апельсиновый соус.
Реплики философского общества Конечной:
Ад – это бесконечно откладываемая поездка.
Ад – это твое настоящее лицо.
Ад – это когда получаешь то, чего не хочешь.
Ад – это когда получаешь то, чего хочешь.
Ад – это повторение.
Гляди перед собой: там чернота Вселенной, провала, конца, прыжка в ничто. А за тобой – все места, где ты побывал: прошлогодние надежды, вчерашние прогулки, старые мечты. Все использовано и выброшено.
Ты дошел до финиша. Садишься и думаешь, чем же заняться дальше.
Добро пожаловать на Конечную.
End City. 1974 by Robert Sheckley.
(переводчик В. Серебряков)
Нельзя описать это место, не описав себя. Но нельзя описать себя, не описав то место. Так с чего же начать? Наверное, мне следует описывать нас вместе. Но я сомневаюсь, что сумею это сделать. Вероятно, я вообще не способен что-либо описывать.
Все же я нахожусь на чужой планете – ситуация, которая обычно считается интересной. Моя личность тоже представляет интерес. И уж во всяком случае я способен записать свои впечатления.
Пожалуй, надо начинать с описания своей неспособности что-либо описывать. Но это я уже кое-как сделал.
Я решил начать со шпилей.
Здешний главный город называется Лангранак. Он примечателен своими шпилями. С вершины горы в пяти милях от города кажется, что он целиком состоит из шпилей – разных форм, размеров и цветов. В Венеции и Стамбуле, я видел, тоже много шпилей. Шпили, независимо от своих качеств, оказывали приятное эстетическое воздействие. Шпили Лангранака выглядели совершенно чужими. По-моему, это все, что я должен сказать о шпилях.
Я – человек с Земли, среднего роста и сложения, один из очень многих. Моя необычность заключается в том, что я нахожусь на чужой планете.
Большую часть времени я провожу на своем корабле. Сколько усилий было приложено, чтобы сделать его удобным и уютным. Чувствуй себя здесь как дома! Я чувствую себя здесь как дома. Раньше я смеялся над американским стилем, сейчас перестал. Мне нравится пиццераздаточная машина и фонтанчик кока-колы. Хот-догс – будто прямо от «Натана». Только кукурузные початки, жаренные на масле, еще не на уровне. Пока эту проблему не решили.
Здесь почти ничего не происходит. Об этом я предпочел бы не упоминать. Рассказ, по моему представлению, должен быть насыщен приключениями и загадками: именно такие истории мне нравится читать. Но со мной ничего не случается. Вот я – на чужой планете, среди чужих существ, – и ничего не происходит. Тем не менее я верю, что рассказ у меня выйдет. Ведь все ингредиенты налицо.
