Ознакомительная версия.
— И у американцев, конечно, тоже есть? — Егор удивился вспышке собственного патриотизма.
— Молодец, — оценила его патриотизм Вера. — Смело, товарищи, в ногу. Кстати, разговор идет об этой базе. Она законсервирована. Разработки не ведутся, склады недоступны для злоумышленников.
— Речь идет о военных Зиханах?
— Нет, там есть народ, и там есть бригада, сведенная до двух рот, там есть население. Военные не уверены, навсегда ли запрещено химическое и биологическое оружие. А вдруг снова позовут штурмовать дворец Амина? Ты знаешь про Амина?
— Все ясно — я инопланетянин, — сказал Егор.
— Не отшутишься. Ты из параллельного мира, на тебе это написано. Я же не первую неделю здесь ошиваюсь. И твои жмурики тоже из параллельного мира. Ты мое везение, ты моя карьера.
— Вера, помолчи, — сказал Егор, — они опять куда-то повернули.
— Они не хотят попасть на военный полигон, — сказала Вера. — Чует мое сердце, что направились они на законсервированный объект Зиханы-2.
Над полем ползли рваные слои тумана, похожие на японский гриб, который раньше было принято держать в домах. Гриб жил на подоконнике, испражнялся в воду, и она приобретала своеобразный кислый вкус. Пили всей семьей, включая невинных детей. Потом кто-то сообразил, что грибы канцерогенные, они из домов исчезли, и Егор так и не узнал, есть ли такие грибы в Японии.
В тумане по пояс шагали две фигурки — химики Берии.
— Не спеши, — сказала Вера, — если мы тоже пойдем по открытому месту, есть опасность, что они нас увидят. Давай подождем. Эта дорога тупиковая — им некуда идти за Зиханы-2.
— Я посижу? — спросил Егор.
Ноги страшно устали, просто отваливались. Тошнило.
— Тебе наш воздух вреден? — спросила Вера.
— Это и мой воздух, — обиделся Егор.
— Ладно, тогда объясни. И поверь, что моя голова устроена нормально, в смысле я могу переваривать любую сумасшедшую информацию. Я к этому готова. Я, кстати, два месяца в Чечне в плену была, без света и в наушниках.
Егор смотрел, как две фигурки агентов вдруг разом исчезли.
— Смотри…
— Я думаю, что если ты устал, то они устали втрое, — сказала Вера. — Ты молодой, а они пожилые. Они тоже уселись.
Она была права. Когда туман развеялся, из-за куста на опушке, за которым скрывались Егор с Верой, стало видно, что один из агентов сидит, а второй лежит на земле.
От травы и листьев шли различные запахи, Егор отвык от них, и его мутило еще больше.
— Если тебе не очень плохо, — попросила Вера, — ты расскажи мне, что можешь, а то потом времени не окажется.
— Тогда слушай, — сказал Егор, он решил быть с ней откровенным. Ведь подписки он никому не давал, и чем больше Вера будет знать, тем больше можно ей доверять. Так он чувствовал.
При утреннем свете он смог наконец разглядеть настоящую Веру.
Широкоскулая, с тяжелыми веками и низким широким лбом… лицо из былины. Глаза рыжие, в зелень. Широкие плечи, но грудь совсем маленькая… глаза выхватывали детали тела, лица, но общее пока ускользало.
Поглядывая на поле, не ожили ли там шахматисты, Егор поведал Вере вкратце о Нижнем мире, о том, как в него попадают люди, и даже смог — за те же десять минут — рассказать о Берии и консулах, о борьбе среди них и о том, как они замыслили уничтожить Верхний мир, прежде чем он поглотит их.
— Но для этого надо быть… не людьми! — воскликнула Вера.
Спохватилась и поправилась:
— Я не хотела тебя обидеть.
— Я там не один, — сказал Егор. — Я там с девушкой, мы вместе туда попали.
— Это романтично, — сказала Вера. — Между вами есть что-то? Вы любите друг друга?
— К сожалению, там можно любить… только платонически. У людей изменяется состав крови, мы становимся, как лягушки, холоднокровными.
— А когда ты вернешься?
— Еще не знаю. Доктор Леонид Моисеевич работает над вакциной. Пока он говорит, что мы сможем пробыть здесь три дня или меньше…
— А потом?
— А потом помрем… — Судорога скрутила Егора. Чуть не вырвало. Он сказал с трудом: — Может, вакцина действует меньше. Ее же не проверяли на мышах…
— Они поднимаются, — сказала Вера.
Как он мог считать ее бомжихой? Более подтянутого, трезвого, четкого человека и придумать трудно.
— Пошли, — сказал Егор, не двигаясь с места.
— Может, тебе полежать? Я сама пойду дальше.
Егор поднялся. Его повело, и он схватился за ствол березки.
Шахматисты брели к лесу, над которым небо розовело, готовясь к восходу солнца.
Даже издали было видно, что чувствуют они себя погано: их пошатывало, порой один уходил вперед, второй останавливался…
Один за другим они скрылись в лесу.
— Далеко до Зихан? — спросил Егор, будто Вера должна была все знать.
— Я думаю, в этом лесу и прячется невинного вида поселок городского типа.
Они перешли поле, полагая, что вряд ли противники затаились, чтобы следить, не преследует ли их кто-нибудь.
Там асфальтированная дорожка расширилась, и в самом деле скоро по ее сторонам пошли коттеджи — поношенные, никому не нужные, те, что именовались раньше финскими домиками. Все они были покинуты, но не все обобраны — наверное, потому, что место это лежало в стороне от наезженных дорог, рядом расположился действующий военный полигон, да и добро, оставшееся после института, большой ценности не представляло. А может быть, у этого бывшего поселка была дурная репутация. Ведь люди из окрестных мест знают, чем занимались здешние химики.
Вера шла чуть впереди, она была легче в движениях.
Деревья разошлись, коттеджи уступили место двухэтажным домикам, также пустым.
Егору этот вид был привычен — он жил в пустом мире. Вера была подавленна.
Справа они увидели кирпичное здание, покрупнее других. По фасаду шли буквы:
КИНОТЕАТР «ОЗОН»
Заскрипела дверь.
— Вот они! — Вера остановилась.
— Только бы не обернулись.
Они увидели, как Майоранский и Лядов скрылись в кинотеатре.
— Странное место они нашли, — сказал Егор.
— Правильное место, — ответила Вера.
— Ты что-то знаешь?
— Я подозреваю.
Лестница к кинотеатру была шириной во весь фасад, она упиралась в стеклянную стену, в которой и находились двери. Тоже стеклянные, частично разбитые и заколоченные листами пластика.
Ознакомительная версия.
